Аннотация к статье А.А.Матюхина “Правопонимание по Конституции Республики Казахстан 1995 года (Юридико -герменевтическая техника понимания Идеи Права и толкование Конституции)
В статье рассматриваются вопросы толкования конституционных норм на основе юридико-герменевтической техники. Необходимость толкования, то есть прояснения смысла и содержания норм права, выраженных в Конституции Казахстана 1995 года, предопределена деятельностью Конституционного Совета Республики. Официальное толкование является обязательным для всех субъектов и влечет важные социально - экономические, политические последствия. Наиболее сложным на практике оказалось понимание смысла, стоящего за термином “прав(о)”, 126 раз употребляемого в тексте Основного закона. Учитывая общую характеристику Казахстана как государства, в котором сочетаются ценности либерально - демократического и социального характера, что в культурно - историческом плане требует нахождения баланса в проявлении Свободы, Общего Блага и Справедливости, в статье делается вывод, что фундаментальным смыслом правопонимания, из которого исходит Конституция, является то, что право выступает формой существования свободы и формой осуществления справедливости. Именно при таком базовом понимании права снимается идейная коллизия - противопоставление Свободы и Справедливости и вводится противостояние Свободы и Общего Блага, где право выступает мерой справедливости. Тем самым снимается ложное столкновение ценностей либерального и социального устройства государства Исходя из основного правопонимания, все случаи употребления терминов с корнем “прав(о)” в Конституции выделены в пять групп, с указанием случаев особого значения. Для наглядности создана схема, состоящая из таблицы и ключа, что позволит при последующих толкованиях правильно ориентироваться в конституционном смысле употребления термина “прав(о)”.
В статье рассматриваются вопросы толкования конституционных норм на основе юридико-герменевтической техники. Необходимость толкования, то есть прояснения смысла и содержания норм права, выраженных в Конституции Казахстана 1995 года, предопределена деятельностью Конституционного Совета Республики. Официальное толкование является обязательным для всех субъектов и влечет важные социально - экономические, политические последствия. Наиболее сложным на практике оказалось понимание смысла, стоящего за термином “прав(о)”, 126 раз употребляемого в тексте Основного закона. Учитывая общую характеристику Казахстана как государства, в котором сочетаются ценности либерально - демократического и социального характера, что в культурно - историческом плане требует нахождения баланса в проявлении Свободы, Общего Блага и Справедливости, в статье делается вывод, что фундаментальным смыслом правопонимания, из которого исходит Конституция, является то, что право выступает формой существования свободы и формой осуществления справедливости. Именно при таком базовом понимании права снимается идейная коллизия - противопоставление Свободы и Справедливости и вводится противостояние Свободы и Общего Блага, где право выступает мерой справедливости. Тем самым снимается ложное столкновение ценностей либерального и социального устройства государства Исходя из основного правопонимания, все случаи употребления терминов с корнем “прав(о)” в Конституции выделены в пять групп, с указанием случаев особого значения. Для наглядности создана схема, состоящая из таблицы и ключа, что позволит при последующих толкованиях правильно ориентироваться в конституционном смысле употребления термина “прав(о)”.
А.А. Матюхин
1. Необходимость прояснения содержания и смысла норм Конституции.
Конституция Республики Казахстан 1995 года (далее - Конституция) как факт реальности перехода страны в новое состояние, в период проводимых реформ неоспоримо имеет историческое значение. Основной закон в обстановке борьбы и противодействий различных притягательных идей - традиционалистских (национальных), социалистических и либерально-демократических - становится существенной опорой последних, поскольку провозгласил и закрепил ценности демократического общества и правового государства. Президент Казахстана Н.А. Назарбаев отмечает: “характер казахстанского конституционализма обусловлен особенностями его становления в результате исторического преодоления элементов социалистического псевдоконституционализма и окончательного утверждения либерально-демократических ценностей, объективно необходимых Казахстану для достойного существования и развития в мировом сообществе”(1). Этот ключевой для становления государственности Казахстана (как и других независимых государств Содружества) процесс серьезно меняет и практику реализации Конституции, которая приобретает целый ряд существенных особенностей по сравнению с существовавшей прежде. Это касается как формальной стороны (сменилась Конституция, учреждены ранее неизвестные отечественной системе официальные органы и институты), так и содержательной (ее осуществление обеспечивается специальной системой гарантий институционального и функционального характера).
“В современном мире существуют три варианта организации конституционного надзора (контроля). В одних странах его осуществление возложено на суды общей юрисдикции (США, Япония и др.), в других - на специально созданные конституционные суды (ФРГ, Австрия, Италия и др.), в третьих - на органы несудебного характера или так называемые “квазисудебные” органы (Франция)...В Казахстане институт конституционного надзора был впервые провозглашен в 1989 году в форме Комитета конституционного надзора Казахской ССР. Затем исходя из Конституционного закона “О государственной независимости Республики Казахстан” в июне 1992 года был создан и по октябрь 1995 года действовал Конституционный суд Республики Казахстан. Конституционный Совет Республики Казахстан,...выступая примером третьей, французской, модели конституционного надзора,...не интегрирован ни в одну из ветвей власти, хотя по полномочиям, организации деятельности и гарантиям несколько приближается к судам”(2). Но, при этом, “в процессе своей деятельности Конституционный Совет обязан воздерживаться от установления и исследования иных вопросов во всех случаях, когда это входит в компетенцию судов и других государственных органов”. Конституционный Совет, являясь государственным органом, “при осуществлении своих полномочий независим от других государственных органов, а также иных организаций, должностных лиц и граждан, подчиняется только Конституции и не может исходить из политических и иных мотивов”(3), что дает
Правопонимание по Конституции Республики Казахстан 1995 года (Юридико-герменевтическая техника понимания Идеи Права
и толкование Конституции)
1. Необходимость прояснения содержания и смысла норм Конституции.
Конституция Республики Казахстан 1995 года (далее - Конституция) как факт реальности перехода страны в новое состояние, в период проводимых реформ неоспоримо имеет историческое значение. Основной закон в обстановке борьбы и противодействий различных притягательных идей - традиционалистских (национальных), социалистических и либерально-демократических - становится существенной опорой последних, поскольку провозгласил и закрепил ценности демократического общества и правового государства. Президент Казахстана Н.А. Назарбаев отмечает: “характер казахстанского конституционализма обусловлен особенностями его становления в результате исторического преодоления элементов социалистического псевдоконституционализма и окончательного утверждения либерально-демократических ценностей, объективно необходимых Казахстану для достойного существования и развития в мировом сообществе”(1). Этот ключевой для становления государственности Казахстана (как и других независимых государств Содружества) процесс серьезно меняет и практику реализации Конституции, которая приобретает целый ряд существенных особенностей по сравнению с существовавшей прежде. Это касается как формальной стороны (сменилась Конституция, учреждены ранее неизвестные отечественной системе официальные органы и институты), так и содержательной (ее осуществление обеспечивается специальной системой гарантий институционального и функционального характера).
“В современном мире существуют три варианта организации конституционного надзора (контроля). В одних странах его осуществление возложено на суды общей юрисдикции (США, Япония и др.), в других - на специально созданные конституционные суды (ФРГ, Австрия, Италия и др.), в третьих - на органы несудебного характера или так называемые “квазисудебные” органы (Франция)...В Казахстане институт конституционного надзора был впервые провозглашен в 1989 году в форме Комитета конституционного надзора Казахской ССР. Затем исходя из Конституционного закона “О государственной независимости Республики Казахстан” в июне 1992 года был создан и по октябрь 1995 года действовал Конституционный суд Республики Казахстан. Конституционный Совет Республики Казахстан,...выступая примером третьей, французской, модели конституционного надзора,...не интегрирован ни в одну из ветвей власти, хотя по полномочиям, организации деятельности и гарантиям несколько приближается к судам”(2). Но, при этом, “в процессе своей деятельности Конституционный Совет обязан воздерживаться от установления и исследования иных вопросов во всех случаях, когда это входит в компетенцию судов и других государственных органов”. Конституционный Совет, являясь государственным органом, “при осуществлении своих полномочий независим от других государственных органов, а также иных организаций, должностных лиц и граждан, подчиняется только Конституции и не может исходить из политических и иных мотивов”(3), что дает
возможность говорить о формировании не ветви, но самостоятельной институциональной компоненты власти - конституционной власти (4).
В русле последней лежит то новое, что появилось в механизме реализации конституционных положений, - их толкование (5), в зарубежной теории и практике традиционно связываемое именно с конституционным надзором (контролем). Последний невозможен без уяснения смысла конституционной нормы, на соответствие которой рассматривается тот или иной акт в процессе осуществления конституционного надзора.
Под толкованием Конституции понимается деятельность субъектов законотворчества, правоприменения и конституционного надзора, носителей правовых доктрин и т.п. по установлению содержания и смысла норм Конституции, не только объективно учитывающая букву, но и уясняющая дух ее официального текста.
Конституционный Совет дает официальное толкование Конституции - сформулированное в решении мнение о том, как правильно понимать положения Конституции, которое является “обязательным для всех государственных органов и других субъектов применения Конституции. Ранее эта деятельность входила в компетенцию Верховного Совета. В настоящее время осуществление этой функции лишь Конституционным Советом логически соответствует принципу разделения функций исполнения государственной власти”(6) и самостоятельности разных ее институциональных компонент.
В связи с этой новой для постсоветских государств формальной особенностью возникает проблема соотношения аутентического (данного законодателем) и официального нормативного толкования. Если раньше то и другое мог дать Верховный Совет, то теперь аутентическое толкование не предусмотрено действующими нормативно-правовыми актами. Хотя законодатель (а им, согласно ч.1 ст.91 и ч.3 ст.62 Конституции, является Парламент, а в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 45, п.4) ст. 53, п. 2 ст. 61 Конституции - и Президент) не может быть лишен права на толкование, как, впрочем, суды и другие субъекты. Но последнее слово “верховного” толкования остается за Конституционным Советом. Более того, поскольку “по установленному в ней порядку внесения изменений и дополнений, преследующему цель стабильного конституционного строя, Конституцию 1995 года можно отнести к числу жестких конституций, известных мировому сообществу (например, США, Французской республики, Японии)”(7), возникает риск подмены законодателя, который особенно велик при нормативном толковании Конституции.
Тем не менее общий принцип остается непоколебимым: разделение властей не позволяет Конституционному Совету вмешиваться в законодательные функции. “На наш взгляд, для всех случаев толкования Конституции имеет значение одно из основных положений теории права, согласно которому субъект толкования не вносит ничего нового в разъясняемую норму, а лишь известными методами и средствами стремится уяснить ее действительный смысл и содержание”(8).
Надзорный орган не должен модифицировать или создавать новую конституционную норму ни при каузальном, ни при нормативном толковании. В чем же тогда сущностная специфика ситуации толкования как ситуации необходимости прояснения содержания и смысла норм Конституции? Рассмотрим вначале характерный пример.
В русле последней лежит то новое, что появилось в механизме реализации конституционных положений, - их толкование (5), в зарубежной теории и практике традиционно связываемое именно с конституционным надзором (контролем). Последний невозможен без уяснения смысла конституционной нормы, на соответствие которой рассматривается тот или иной акт в процессе осуществления конституционного надзора.
Под толкованием Конституции понимается деятельность субъектов законотворчества, правоприменения и конституционного надзора, носителей правовых доктрин и т.п. по установлению содержания и смысла норм Конституции, не только объективно учитывающая букву, но и уясняющая дух ее официального текста.
Конституционный Совет дает официальное толкование Конституции - сформулированное в решении мнение о том, как правильно понимать положения Конституции, которое является “обязательным для всех государственных органов и других субъектов применения Конституции. Ранее эта деятельность входила в компетенцию Верховного Совета. В настоящее время осуществление этой функции лишь Конституционным Советом логически соответствует принципу разделения функций исполнения государственной власти”(6) и самостоятельности разных ее институциональных компонент.
В связи с этой новой для постсоветских государств формальной особенностью возникает проблема соотношения аутентического (данного законодателем) и официального нормативного толкования. Если раньше то и другое мог дать Верховный Совет, то теперь аутентическое толкование не предусмотрено действующими нормативно-правовыми актами. Хотя законодатель (а им, согласно ч.1 ст.91 и ч.3 ст.62 Конституции, является Парламент, а в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 45, п.4) ст. 53, п. 2 ст. 61 Конституции - и Президент) не может быть лишен права на толкование, как, впрочем, суды и другие субъекты. Но последнее слово “верховного” толкования остается за Конституционным Советом. Более того, поскольку “по установленному в ней порядку внесения изменений и дополнений, преследующему цель стабильного конституционного строя, Конституцию 1995 года можно отнести к числу жестких конституций, известных мировому сообществу (например, США, Французской республики, Японии)”(7), возникает риск подмены законодателя, который особенно велик при нормативном толковании Конституции.
Тем не менее общий принцип остается непоколебимым: разделение властей не позволяет Конституционному Совету вмешиваться в законодательные функции. “На наш взгляд, для всех случаев толкования Конституции имеет значение одно из основных положений теории права, согласно которому субъект толкования не вносит ничего нового в разъясняемую норму, а лишь известными методами и средствами стремится уяснить ее действительный смысл и содержание”(8).
Надзорный орган не должен модифицировать или создавать новую конституционную норму ни при каузальном, ни при нормативном толковании. В чем же тогда сущностная специфика ситуации толкования как ситуации необходимости прояснения содержания и смысла норм Конституции? Рассмотрим вначале характерный пример.
26-28 октября 1996 года Конституционный Совет Республики Казахстан (далее - Конституционный Совет) на основании пункта 1 статьи 72 Конституции рассмотрел обращение в Конституционный Совет Председателя Мажилиса Оспанова М.Т. об официальном толковании пункта 1 статьи 4 и пункта 2 статьи 12 Конституции. При этом Председатель Мажилиса в своем обращении просил иметь в виду также следующие обстоятельства:
1. Конституционный Совет ранее дал конституционно-правовую оценку новаций Правительства по части пенсий.
2. Во время утреннего заседания Мажилиса Парламента Республики Казахстан от 18 сентября 1996 года выступил депутат Головков М.Н., который сказал, в частности, следующее: "Уважаемые депутаты! Я, как видимо и вы, был ошарашен двумя строками сообщений газет о признании конституционными новаций Правительства по части пенсий. Прочтя постановление целиком, я изумился еще больше. В этом постановлении, в его обосновывающей части, словам настолько тесно, а мыслям просторно, что мысли, прямо надо сказать, приходят крамольные. Действительно, конституционность урезания пенсионных прав Конституционный Совет в своем постановлении обосновывает в трех строках тем, что объем этих прав в Конституции не указан. При этом игнорируется, например, статьи 4 и 12 этой же Конституции. Между тем в статье 4 говорится, цитирую: "Действующим правом в Республике Казахстан являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативно-правовых актов...". То есть этот комплекс и определяет объем права, а не одна Конституция, и право это распространяется, насколько я понимаю, и на Конституционный Совет.
После принятия на референдуме нынешней Конституции существующие законы не отменялись, а применялись до сих пор, то есть на основании пункта 4 статьи 92 признавались Правительством не противоречащими Конституции ни по размеру пенсий, ни по возрасту выхода на пенсию. Следовательно, объем пенсионных прав согласно статье 4 был прямо и однозначно определен.
Далее. Пункт 2 статьи 12 жестко заключает, цитирую: "Права и свободы человека признаются абсолютными и неотчуждаемыми, определяют содержание и применение законов и иных нормативных актов". Конец цитаты.
В моем понимании, это одна из важнейших статей. Она, во-первых, запрещает составлять, рассматривать и принимать законы, урезающие существующие права и свободы. Во-вторых, эта статья разрешает казахстанцам бороться за расширение прав и свобод, так как признает неотчуждаемыми в числе прочих свободу убеждений, свободу слова и политический плюрализм. Конституционный Совет почему-то эту статью 12 тоже не заметил, как и статью 4. Оставив без реакции заключение Конституционного Совета, мы тем самым согласимся обсуждать все последующие законопроекты, урезающие действующие права и свободы. Например, до сих пор не отменены законы, определявшие СНИПы, строительные нормы и правила. А ведь в них четко оговорены периодичность и объем ремонта жилищного фонда. Между тем, государство, не проведя этого ремонта, свой государственный долг переложило на плечи окончательно нищего населения. Парламент же хотят использовать для придания законности этой неразумной практике. Разночтение, разнопонимание и разнотолкование конституционных норм будет тормозить нашу работу. Поэтому необходимо нам, депутатам, уже сегодня выйти в Конституционный Совет с запросом примерно такого содержания.
1. Конституционный Совет ранее дал конституционно-правовую оценку новаций Правительства по части пенсий.
2. Во время утреннего заседания Мажилиса Парламента Республики Казахстан от 18 сентября 1996 года выступил депутат Головков М.Н., который сказал, в частности, следующее: "Уважаемые депутаты! Я, как видимо и вы, был ошарашен двумя строками сообщений газет о признании конституционными новаций Правительства по части пенсий. Прочтя постановление целиком, я изумился еще больше. В этом постановлении, в его обосновывающей части, словам настолько тесно, а мыслям просторно, что мысли, прямо надо сказать, приходят крамольные. Действительно, конституционность урезания пенсионных прав Конституционный Совет в своем постановлении обосновывает в трех строках тем, что объем этих прав в Конституции не указан. При этом игнорируется, например, статьи 4 и 12 этой же Конституции. Между тем в статье 4 говорится, цитирую: "Действующим правом в Республике Казахстан являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативно-правовых актов...". То есть этот комплекс и определяет объем права, а не одна Конституция, и право это распространяется, насколько я понимаю, и на Конституционный Совет.
После принятия на референдуме нынешней Конституции существующие законы не отменялись, а применялись до сих пор, то есть на основании пункта 4 статьи 92 признавались Правительством не противоречащими Конституции ни по размеру пенсий, ни по возрасту выхода на пенсию. Следовательно, объем пенсионных прав согласно статье 4 был прямо и однозначно определен.
Далее. Пункт 2 статьи 12 жестко заключает, цитирую: "Права и свободы человека признаются абсолютными и неотчуждаемыми, определяют содержание и применение законов и иных нормативных актов". Конец цитаты.
В моем понимании, это одна из важнейших статей. Она, во-первых, запрещает составлять, рассматривать и принимать законы, урезающие существующие права и свободы. Во-вторых, эта статья разрешает казахстанцам бороться за расширение прав и свобод, так как признает неотчуждаемыми в числе прочих свободу убеждений, свободу слова и политический плюрализм. Конституционный Совет почему-то эту статью 12 тоже не заметил, как и статью 4. Оставив без реакции заключение Конституционного Совета, мы тем самым согласимся обсуждать все последующие законопроекты, урезающие действующие права и свободы. Например, до сих пор не отменены законы, определявшие СНИПы, строительные нормы и правила. А ведь в них четко оговорены периодичность и объем ремонта жилищного фонда. Между тем, государство, не проведя этого ремонта, свой государственный долг переложило на плечи окончательно нищего населения. Парламент же хотят использовать для придания законности этой неразумной практике. Разночтение, разнопонимание и разнотолкование конституционных норм будет тормозить нашу работу. Поэтому необходимо нам, депутатам, уже сегодня выйти в Конституционный Совет с запросом примерно такого содержания.
Первое. Конституционно ли рассматривать и принимать законы, отчуждающие существующие права и свободы граждан, и до какого предела
допустим объем этого отчуждения?
Второе. Конституционно ли на основании гарантированных свободы слова, свободы убеждений, политического плюрализма предлагать на санкционированных мероприятиях изменение норм Конституции при условии не нарушения ее прямых запретов?"
Необходимость официального толкования норм Конституции Конституционным Советом устанавливается на основании пункта 1 статьи 72 Конституции "по обращению Президента Республики Казахстан, Председателя Сената, Председателя Мажилиса, не менее одной пятой от общего числа депутатов Парламента, Премьер-министра".
По отношению к интересующему нас случаю можно отметить, что субъекты, полномочные обращаться в Конституционный Совет за официальным толкованием норм Конституции, являются субъектами законотворческого процесса либо их представителями. И необходимость такого обращения связана с СИТУАЦИЕЙ НЕЯСНОСТИ, НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ в конституционно-правовой оценке законопроекта либо ранее принятого закона в определенном ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ законодательного оформления социальной политики Правительства.
В рассматриваемом случае контекст обращения в Конституционный Совет Председателя Мажилиса состоял в том, что Конституционный Совет ранее дал конституционно-правовую оценку новаций Правительства по части пенсий, признал их соответствующими Конституции. Но во время утреннего заседания Мажилиса Парламента Республики Казахстан от 18 сентября 1996 года депутат Головков М.Н. в цитированном выше выступлении выразил сомнение в ОСНОВАТЕЛЬНОСТИ подобной оценки, указывая на то, что в своем постановлении Конституционный Совет не приводит развернутого обоснования для такой оценки, ссылаясь лишь на то, что объем пенсионных прав в Конституции не указан. По мнению депутата, этого основания явно НЕДОСТАТОЧНО для вынесения конституционно-правовой оценки. "В этом постановлении, в его обосновывающей части, словам настолько тесно, а мыслям просторно, что мысли, прямо надо сказать, приходят крамольные", - говорит депутат и далее дает, фактически, собственную версию толкования статей 4 и 12 Конституции и их системной связи, которое, по его мнению, позволяет вынести противоположную оценку конституционности законодательных новелл Правительства.
Таким образом, институциональный контекст обращения в Конституционный Совет Председателя Мажилиса состоит в том, что различные толкования статей 4 и 12 Конституции и их системной связи дают основания для противоположных оценок конституционности законодательных новелл, связанных с "пенсионными правами".
В институциональном плане сама возможность противоположных оценок приводит к состязательности разных точек зрения в парламенте, итог которым должно подвести официальной толкование. Поскольку без такого толкования Мажилис испытывает затруднения в осуществлении собственных функций. А в логическом плане такая неопределенность обусловлена тем, что приписывание определенным конституционным нормам системной связи (на которую в Конституции впрямую не указывается) дает некоторую "системную добавку" в смысл самих этих норм (которой, опять-таки, при буквальном прочтении норм в Конституции нет). И, фактически,
допустим объем этого отчуждения?
Второе. Конституционно ли на основании гарантированных свободы слова, свободы убеждений, политического плюрализма предлагать на санкционированных мероприятиях изменение норм Конституции при условии не нарушения ее прямых запретов?"
Необходимость официального толкования норм Конституции Конституционным Советом устанавливается на основании пункта 1 статьи 72 Конституции "по обращению Президента Республики Казахстан, Председателя Сената, Председателя Мажилиса, не менее одной пятой от общего числа депутатов Парламента, Премьер-министра".
По отношению к интересующему нас случаю можно отметить, что субъекты, полномочные обращаться в Конституционный Совет за официальным толкованием норм Конституции, являются субъектами законотворческого процесса либо их представителями. И необходимость такого обращения связана с СИТУАЦИЕЙ НЕЯСНОСТИ, НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ в конституционно-правовой оценке законопроекта либо ранее принятого закона в определенном ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ законодательного оформления социальной политики Правительства.
В рассматриваемом случае контекст обращения в Конституционный Совет Председателя Мажилиса состоял в том, что Конституционный Совет ранее дал конституционно-правовую оценку новаций Правительства по части пенсий, признал их соответствующими Конституции. Но во время утреннего заседания Мажилиса Парламента Республики Казахстан от 18 сентября 1996 года депутат Головков М.Н. в цитированном выше выступлении выразил сомнение в ОСНОВАТЕЛЬНОСТИ подобной оценки, указывая на то, что в своем постановлении Конституционный Совет не приводит развернутого обоснования для такой оценки, ссылаясь лишь на то, что объем пенсионных прав в Конституции не указан. По мнению депутата, этого основания явно НЕДОСТАТОЧНО для вынесения конституционно-правовой оценки. "В этом постановлении, в его обосновывающей части, словам настолько тесно, а мыслям просторно, что мысли, прямо надо сказать, приходят крамольные", - говорит депутат и далее дает, фактически, собственную версию толкования статей 4 и 12 Конституции и их системной связи, которое, по его мнению, позволяет вынести противоположную оценку конституционности законодательных новелл Правительства.
Таким образом, институциональный контекст обращения в Конституционный Совет Председателя Мажилиса состоит в том, что различные толкования статей 4 и 12 Конституции и их системной связи дают основания для противоположных оценок конституционности законодательных новелл, связанных с "пенсионными правами".
В институциональном плане сама возможность противоположных оценок приводит к состязательности разных точек зрения в парламенте, итог которым должно подвести официальной толкование. Поскольку без такого толкования Мажилис испытывает затруднения в осуществлении собственных функций. А в логическом плане такая неопределенность обусловлена тем, что приписывание определенным конституционным нормам системной связи (на которую в Конституции впрямую не указывается) дает некоторую "системную добавку" в смысл самих этих норм (которой, опять-таки, при буквальном прочтении норм в Конституции нет). И, фактически,
Конституционный Совет должен решить вопрос о правомерности такой системной связи конституционных норм и проистекающей из этого "добавки" в их буквальный смысл. Именно это и выделяется в Постановлении Конституционного Совета в качестве того предмета, на котором фокусируется особое внимание:
“Как видно из приложенной к обращению выписки из стенограммы пленарного заседания Мажилиса Парламента от 18 сентября 1996 года, в своем выступлении депутат Головков М.Н., цитируя пункт 1 статьи 4 Конституции Республики Казахстан о действующем праве, утверждает, что “...этот комплекс и определяет объем права, а не одна Конституция...”. Затем депутат цитирует пункт 2 статьи 12 Конституции Республики Казахстан и заключает, что эта норма “... запрещает составлять, рассматривать и принимать законы, урезающие существующие права и свободы”(9).
Требования к решению, вытекающие из вышерассмотренного контекста, состоят в том, что оно:
1) должно быть ДОСТАТОЧНЫМ ОСНОВАНИЕМ для выбора одной из двух возможных противоположных оценок конституционности законодательных новелл Правительства по части пенсий;
2) не модифицируя конституционные нормы и не творя новые, в то же время не должно ограничиваться только "буквой" Конституции, а должно "выходить к основаниям", делая ЯСНОЙ:
- системную связь конституционных норм (либо ее отсутствие);
- связь проясняемых в толковании норм оснований конституционного права с другими (кроме норм конституции) источниками конституционного права в Республике Казахстан: "дух" общих положений Конституции, прав и свобод человека, Президент как гарант Конституции, правовая аналогия, правовая доктрина;
- системные последствия данного решения для толкования других прав (депутат, по сути, указывает, что если Конституционный Совет фактически подтвердит свое предыдущее решение о конституционности изменения пенсионных прав, то это будет иметь прецедентное значение для других социальных прав, приводя в качестве примера нормы периодичности и объема ремонта жилого фонда);
- конституционные ограничения на законодательное "отчуждение существующих прав и свобод граждан" и пределы усмотрения законодателя в определении "объема этого отчуждения" ("Конституционно ли рассматривать и принимать законы, отчуждающие существующие права и свободы граждан, и до какого предела допустим объем этого отчуждения?")
Депутат спрашивал также о конституционных возможностях "на основании гарантированных свободы слова, свободы убеждений, политического плюрализма предлагать на санкционированных мероприятиях изменение норм Конституции при условии не нарушения ее прямых запретов", но этот вопрос лежит за пределами предмета обращения, касающегося толкования двух конкретных статей Конституции.
В своем постановлении Конституционный Совет истолковывает понятие “действующее право”, апеллируя, кроме п.1 ст.4, к ст.91 Конституции, предусматривающей порядок внесения изменений и дополнений в Конституцию, а также к подпункту 5 п.3 ст.77 Конституции, закрепляющей положения об обратной силе закона.
Конституционный Совет на основе п.2 ст.12 Конституции истолковывает понятия “права и свободы человека”, такие их характеристики, как “абсолютность” и “неотчуждаемость”. Пределы, в которых права и свободы человека гарантируются
“Как видно из приложенной к обращению выписки из стенограммы пленарного заседания Мажилиса Парламента от 18 сентября 1996 года, в своем выступлении депутат Головков М.Н., цитируя пункт 1 статьи 4 Конституции Республики Казахстан о действующем праве, утверждает, что “...этот комплекс и определяет объем права, а не одна Конституция...”. Затем депутат цитирует пункт 2 статьи 12 Конституции Республики Казахстан и заключает, что эта норма “... запрещает составлять, рассматривать и принимать законы, урезающие существующие права и свободы”(9).
Требования к решению, вытекающие из вышерассмотренного контекста, состоят в том, что оно:
1) должно быть ДОСТАТОЧНЫМ ОСНОВАНИЕМ для выбора одной из двух возможных противоположных оценок конституционности законодательных новелл Правительства по части пенсий;
2) не модифицируя конституционные нормы и не творя новые, в то же время не должно ограничиваться только "буквой" Конституции, а должно "выходить к основаниям", делая ЯСНОЙ:
- системную связь конституционных норм (либо ее отсутствие);
- связь проясняемых в толковании норм оснований конституционного права с другими (кроме норм конституции) источниками конституционного права в Республике Казахстан: "дух" общих положений Конституции, прав и свобод человека, Президент как гарант Конституции, правовая аналогия, правовая доктрина;
- системные последствия данного решения для толкования других прав (депутат, по сути, указывает, что если Конституционный Совет фактически подтвердит свое предыдущее решение о конституционности изменения пенсионных прав, то это будет иметь прецедентное значение для других социальных прав, приводя в качестве примера нормы периодичности и объема ремонта жилого фонда);
- конституционные ограничения на законодательное "отчуждение существующих прав и свобод граждан" и пределы усмотрения законодателя в определении "объема этого отчуждения" ("Конституционно ли рассматривать и принимать законы, отчуждающие существующие права и свободы граждан, и до какого предела допустим объем этого отчуждения?")
Депутат спрашивал также о конституционных возможностях "на основании гарантированных свободы слова, свободы убеждений, политического плюрализма предлагать на санкционированных мероприятиях изменение норм Конституции при условии не нарушения ее прямых запретов", но этот вопрос лежит за пределами предмета обращения, касающегося толкования двух конкретных статей Конституции.
В своем постановлении Конституционный Совет истолковывает понятие “действующее право”, апеллируя, кроме п.1 ст.4, к ст.91 Конституции, предусматривающей порядок внесения изменений и дополнений в Конституцию, а также к подпункту 5 п.3 ст.77 Конституции, закрепляющей положения об обратной силе закона.
Конституционный Совет на основе п.2 ст.12 Конституции истолковывает понятия “права и свободы человека”, такие их характеристики, как “абсолютность” и “неотчуждаемость”. Пределы, в которых права и свободы человека гарантируются
государством, проясняются путем апелляции к п.1 ст.12 Конституции: “в соответствии с Конституцией” (правда, в тексте Постановления возникает неоправданная модификация: “в пределах, установленных нормами Конституции республики и соответствующих ей нормативных актов”). Понятие “ограничение прав и свобод человека” истолковывается в соответствии с п.5 ст.12 и п.1 и п. 2 ст.39 Конституции, а пределы самого такого ограничения - исходя из п.3 ст.39 Конституции.
На основании изложенного по предмету коллизии Конституционный Совет постановил: “Законы, устанавливающие права и свободы человека, за исключением перечисленных в пункте 3 статьи 39 Конституции, могут быть изменены в установленном порядке законодательным органом, исходя из реальных социально-экономических возможностей государства”(10).
2. Процесс толкования норм Конституции как юридико-герменевтическая задача, требующая апелляции к Идее Права.
2.1. Герменевтическая ситуация толкования Конституции: онтологические предположения.
В официальном толковании, данном Конституционным Советом, не оказалось той системной связи между статьями, которую хотел увидеть депутат. Однако ни одна из конституционных норм в то же время не оказалась и самодостаточной “монадой”: истолкование всякий раз требовало апелляции к нормам, выраженным в других статьях. Иначе говоря, всякое толкование уже предполагает, выражаясь кантовским языком, “априорные синтетические суждения” о смысловой и содержательной связи различных конституционных норм, объединенных общностью употребляемых понятий. При этом ключевое значение приобретают статьи, содержащие разные модификации корня “прав(о)” - ведь именно о праве (или правах) обычно идет спор. Логично предположить, что “за” текстом Конституции существует “типологическое” понятие Права, состоящее из небольшого числа типологически различных “ячеек”, объединяющих родственные по содержанию значения понятия “Право”.
Поскольку речь идет об идеально-понятийном опосредовании правопонимания, осуществляемого при толковании Конституции, постольку сам этот процесс оказывается “онтологически нагруженным”. Иначе говоря, мы должны выделить небольшое число ясных онтологических допущений, которые делаются толкователем конституционной нормы:
1. Правовые нормы есть воплощенное в позитивное право выражение Идеи Права. “Воплощение” идеи (в духе Гегеля) можно понимать как ее опредмечивание в правовых принципах и конкретных нормах, адекватное социально-политическим, экономическим и культурным характеристикам жизни данного народа в данную историческую эпоху;
2. Толкование нормы права есть не привнесение в нее нового содержания, а раскрытие сути стоящей за ней Идеи;
3. Раскрытие идеальной сути правовой нормы в процессе толкования следует логике и иерархии содержания Идеи, воплощенной в логике и иерархии системы норм. Причем последняя рассматривается не в качестве оторванной от жизни “вещи в себе”, а как помещенная в контексты других основных источников права: традиции, обычаев, судебных прецедентов, идеологии законодателя (в том числе выраженной в аутентических толкованиях), смысловых и содержательных рамок
На основании изложенного по предмету коллизии Конституционный Совет постановил: “Законы, устанавливающие права и свободы человека, за исключением перечисленных в пункте 3 статьи 39 Конституции, могут быть изменены в установленном порядке законодательным органом, исходя из реальных социально-экономических возможностей государства”(10).
2. Процесс толкования норм Конституции как юридико-герменевтическая задача, требующая апелляции к Идее Права.
2.1. Герменевтическая ситуация толкования Конституции: онтологические предположения.
В официальном толковании, данном Конституционным Советом, не оказалось той системной связи между статьями, которую хотел увидеть депутат. Однако ни одна из конституционных норм в то же время не оказалась и самодостаточной “монадой”: истолкование всякий раз требовало апелляции к нормам, выраженным в других статьях. Иначе говоря, всякое толкование уже предполагает, выражаясь кантовским языком, “априорные синтетические суждения” о смысловой и содержательной связи различных конституционных норм, объединенных общностью употребляемых понятий. При этом ключевое значение приобретают статьи, содержащие разные модификации корня “прав(о)” - ведь именно о праве (или правах) обычно идет спор. Логично предположить, что “за” текстом Конституции существует “типологическое” понятие Права, состоящее из небольшого числа типологически различных “ячеек”, объединяющих родственные по содержанию значения понятия “Право”.
Поскольку речь идет об идеально-понятийном опосредовании правопонимания, осуществляемого при толковании Конституции, постольку сам этот процесс оказывается “онтологически нагруженным”. Иначе говоря, мы должны выделить небольшое число ясных онтологических допущений, которые делаются толкователем конституционной нормы:
1. Правовые нормы есть воплощенное в позитивное право выражение Идеи Права. “Воплощение” идеи (в духе Гегеля) можно понимать как ее опредмечивание в правовых принципах и конкретных нормах, адекватное социально-политическим, экономическим и культурным характеристикам жизни данного народа в данную историческую эпоху;
2. Толкование нормы права есть не привнесение в нее нового содержания, а раскрытие сути стоящей за ней Идеи;
3. Раскрытие идеальной сути правовой нормы в процессе толкования следует логике и иерархии содержания Идеи, воплощенной в логике и иерархии системы норм. Причем последняя рассматривается не в качестве оторванной от жизни “вещи в себе”, а как помещенная в контексты других основных источников права: традиции, обычаев, судебных прецедентов, идеологии законодателя (в том числе выраженной в аутентических толкованиях), смысловых и содержательных рамок
доктрин и т.д. Под источниками права в данном случае понимаются все возможные способы выражения Идеи Права, влияющие на закрепление ее в правовых формах и институтах;
4. Высшее для данного народа-носителя государственности в данную историческую эпоху позитивное воплощение Идеи Права есть принимаемая им исходя из своего суверенного права Конституция.
Основываясь на сформулированных положениях, остается выяснить, какое же понятие Идеи Права наиболее адекватно отвечает общим положениям и духу Конституции Республики Казахстан 1995 года.
2.2. Понятие Идеи Права, отвечающее общим положениям Конституции Республики Казахстан 1995 года.
Как было отмечено выше Конституция Казахстана является существенной опорой утверждения либерально - демократических идей, поскольку провозглашает и закрепляет ценности демократического общества и правового государства. Конституция содержит также отсылки и к другим сущностным ориентирам становления независимого государства, в частности, указывая на его светский и социальный характер.
Провозглашаемые ценности, взятые вместе, стремятся к некоему балансу социального и либерального, Общего Блага и Свободы, который характерен для социального идеала устойчивого развития. Согласование социальных и либеральных ценностей, а также достижение Общего Блага и Свободы немыслимо без Права.
Идея права в наш переходный период должна рассматриваться именно как ценностная, а не чисто позитивная.(11) Композиция ценностных идей Свободы, Общего Блага и Справедливости воплощается в установлении легитимного публично - правового порядка, служащего условием устойчивости власти, устойчивого развития.Идеально-ценностную составляющую публично-правового порядка мы и будем называть Идеей права.
Идея права генетически связана со свободой воли: всякое право есть реализация свободы. Эту связь Идеи права с Идеей свободы подчеркивала как вся либеральная традиция - во всяком случае, начиная с Локка, (12) так и традиция немецкого идеализма (13). С точки зрения философии государства и права Идея Общего Блага - это то, к чему должна стремиться Всеобщая воля,(14) то содержание, которое предполагает всякий мыслимый общественный договор, на чем покоится всякое государство.( Речь идет, конечно, о государстве как институте власти, а не аппарате насилия и подавления.)
В силу распада Всеобщей воли на множество индивидуальных Идеи Свободы и Общего Блага входят в столкновение (“война всех против всех”(15)), которое на принципиальном уровне разрешается введением справедливости в качестве меры. Можно сказать, что Справедливость - это мера Свободы, в рамках которой Свобода не противоречит Общему Благу. Как осуществить сохраняющую смысл свободы справедливость - специфический вопрос либеральной традиции европейской мысли. Государственно-правовая мысль стремилась отыскать ответ на вопрос как сохранить порядок, отвечающий задаче самосохранения общества (16). Теории, основанные на представлениях об общественном договоре связывали решение данной задачи со справедливостью, нравственным законом, основанных на идее Общего Блага (17).Идея права состоит в том, что эта мера вводится как формальный принцип, не зависящий ни
4. Высшее для данного народа-носителя государственности в данную историческую эпоху позитивное воплощение Идеи Права есть принимаемая им исходя из своего суверенного права Конституция.
Основываясь на сформулированных положениях, остается выяснить, какое же понятие Идеи Права наиболее адекватно отвечает общим положениям и духу Конституции Республики Казахстан 1995 года.
2.2. Понятие Идеи Права, отвечающее общим положениям Конституции Республики Казахстан 1995 года.
Как было отмечено выше Конституция Казахстана является существенной опорой утверждения либерально - демократических идей, поскольку провозглашает и закрепляет ценности демократического общества и правового государства. Конституция содержит также отсылки и к другим сущностным ориентирам становления независимого государства, в частности, указывая на его светский и социальный характер.
Провозглашаемые ценности, взятые вместе, стремятся к некоему балансу социального и либерального, Общего Блага и Свободы, который характерен для социального идеала устойчивого развития. Согласование социальных и либеральных ценностей, а также достижение Общего Блага и Свободы немыслимо без Права.
Идея права в наш переходный период должна рассматриваться именно как ценностная, а не чисто позитивная.(11) Композиция ценностных идей Свободы, Общего Блага и Справедливости воплощается в установлении легитимного публично - правового порядка, служащего условием устойчивости власти, устойчивого развития.Идеально-ценностную составляющую публично-правового порядка мы и будем называть Идеей права.
Идея права генетически связана со свободой воли: всякое право есть реализация свободы. Эту связь Идеи права с Идеей свободы подчеркивала как вся либеральная традиция - во всяком случае, начиная с Локка, (12) так и традиция немецкого идеализма (13). С точки зрения философии государства и права Идея Общего Блага - это то, к чему должна стремиться Всеобщая воля,(14) то содержание, которое предполагает всякий мыслимый общественный договор, на чем покоится всякое государство.( Речь идет, конечно, о государстве как институте власти, а не аппарате насилия и подавления.)
В силу распада Всеобщей воли на множество индивидуальных Идеи Свободы и Общего Блага входят в столкновение (“война всех против всех”(15)), которое на принципиальном уровне разрешается введением справедливости в качестве меры. Можно сказать, что Справедливость - это мера Свободы, в рамках которой Свобода не противоречит Общему Благу. Как осуществить сохраняющую смысл свободы справедливость - специфический вопрос либеральной традиции европейской мысли. Государственно-правовая мысль стремилась отыскать ответ на вопрос как сохранить порядок, отвечающий задаче самосохранения общества (16). Теории, основанные на представлениях об общественном договоре связывали решение данной задачи со справедливостью, нравственным законом, основанных на идее Общего Блага (17).Идея права состоит в том, что эта мера вводится как формальный принцип, не зависящий ни
от материальных обстоятельств, объективно ограничивающих свободу, ни от конкретного содержания Общего Блага.
В этой точке расходятся либеральная традиция и социалистическая. При доведении этой оппозиции до предела, она предстает как противостояние принципов и социальных идеалов формального равенства и фактического равенства (18). Последнее характерно для пресловутой «уравниловки», натурализации равенства, что ведет к отождествлению справедливости и Общего Блага. Свобода противостоит общему благу, а не справедливости. Справедливость разрешает данную оппозицию, а не является одной из сторон оппозиции. Кроме того, логически у идеи справедливости суть меры, а не блага в натуральном смысле. Отождествление справедливости и общего блага в теории государства выражено в мнимой оппозиции либерального и социального государства. При этом социальное государство сводится к социалистическому, а либеральное противопоставляется демократическому .(19)
Уместность появления в приведенном рассуждении Идеи права обусловлена тем, что если различать свободу и произвол, то в социуме нет иного способа существования свободы, кроме как в форме права. Точнее, европейская культура не нашла иного способа. С точки зрения либеральной традиции, не нашла она и иной формы осуществления справедливости. Сфера права есть то “место”, где описанная выше “идейная” коллизия получает не только принципиальное, но и формально-институциональное (процедурное) разрешение. Это достигается благодаря институциональной организации, т.е. воплощению формального принципа в институциональных формах. Если в так организованную сферу прававключено государство, оно приобретает характер правового. Власть такого государства, направленная на установление и поддержание в интересах Общего Блага некоторых всеобщих “правил игры” и есть публично-правовой порядок.
В Конституции Казахстана провозглашается причастность к либерально-демократическому идеалу общества, но при этом в процессе становления рыночных отношений с неизбежностью возникают новые экономические институты, деятельность которых кардинально преобразует не только хозяйственные отношения, но и многие укорененные в культуре привычки людей, изменяет их "структуры повседневности". На государство также возлагаются надежды на социальную защиту, поскольку появляется целый ряд сфер, где непривычные еще институты затрагивают интересы государства и населения. Наиболее ярко эти процессы видны в банковской сфере и при вкладывании населением денег в финансовые структуры, что достаточно часто приводит к конфликтам. Примером служат и МММ, и “дело Смагулова,” и события в Албании, возникшие в силу действий новых структур, привлекавших деньги вкладчиков на условиях «пирамиды». В этом случае от действий государства зависит не только устойчивость рынка, но и то, продолжит ли он вообще существование или обрушится целиком в силу возникновения ситуации "войны всех против всех".
Право - феномен европейского рационализма, европейского типа культуры, ставящей в качестве безусловной ценности Человека, его Свободы. Основная угроза осуществлению свобод исходит от государства. Право есть ограничение на власть государства, в то же время признающее, что оно необходимо для гарантирования прав и свобод человека и гражданина, создания условий для его безопасной, стабильной, обеспеченной активности и жизнедеятельности. Признание государством подчиненности праву есть условие появления его нового качества - правового государства.
В этой точке расходятся либеральная традиция и социалистическая. При доведении этой оппозиции до предела, она предстает как противостояние принципов и социальных идеалов формального равенства и фактического равенства (18). Последнее характерно для пресловутой «уравниловки», натурализации равенства, что ведет к отождествлению справедливости и Общего Блага. Свобода противостоит общему благу, а не справедливости. Справедливость разрешает данную оппозицию, а не является одной из сторон оппозиции. Кроме того, логически у идеи справедливости суть меры, а не блага в натуральном смысле. Отождествление справедливости и общего блага в теории государства выражено в мнимой оппозиции либерального и социального государства. При этом социальное государство сводится к социалистическому, а либеральное противопоставляется демократическому .(19)
Уместность появления в приведенном рассуждении Идеи права обусловлена тем, что если различать свободу и произвол, то в социуме нет иного способа существования свободы, кроме как в форме права. Точнее, европейская культура не нашла иного способа. С точки зрения либеральной традиции, не нашла она и иной формы осуществления справедливости. Сфера права есть то “место”, где описанная выше “идейная” коллизия получает не только принципиальное, но и формально-институциональное (процедурное) разрешение. Это достигается благодаря институциональной организации, т.е. воплощению формального принципа в институциональных формах. Если в так организованную сферу прававключено государство, оно приобретает характер правового. Власть такого государства, направленная на установление и поддержание в интересах Общего Блага некоторых всеобщих “правил игры” и есть публично-правовой порядок.
В Конституции Казахстана провозглашается причастность к либерально-демократическому идеалу общества, но при этом в процессе становления рыночных отношений с неизбежностью возникают новые экономические институты, деятельность которых кардинально преобразует не только хозяйственные отношения, но и многие укорененные в культуре привычки людей, изменяет их "структуры повседневности". На государство также возлагаются надежды на социальную защиту, поскольку появляется целый ряд сфер, где непривычные еще институты затрагивают интересы государства и населения. Наиболее ярко эти процессы видны в банковской сфере и при вкладывании населением денег в финансовые структуры, что достаточно часто приводит к конфликтам. Примером служат и МММ, и “дело Смагулова,” и события в Албании, возникшие в силу действий новых структур, привлекавших деньги вкладчиков на условиях «пирамиды». В этом случае от действий государства зависит не только устойчивость рынка, но и то, продолжит ли он вообще существование или обрушится целиком в силу возникновения ситуации "войны всех против всех".
Право - феномен европейского рационализма, европейского типа культуры, ставящей в качестве безусловной ценности Человека, его Свободы. Основная угроза осуществлению свобод исходит от государства. Право есть ограничение на власть государства, в то же время признающее, что оно необходимо для гарантирования прав и свобод человека и гражданина, создания условий для его безопасной, стабильной, обеспеченной активности и жизнедеятельности. Признание государством подчиненности праву есть условие появления его нового качества - правового государства.
Конституция Казахстана со всей очевидностью в своих положениях утверждает приоритет ценностей прав и свобод человека и гражданина, другими словами, их содержание ориентировано на воплощение правовых принципов. Н.А. Назарбаев пишет: “Конституция Казахстана юридически оформила становление сильной президентской республики и распределение полномочий между ветвями власти. Сформированы институты гражданского общества, соблюдаются гарантии прав человека, свободно работают средства массовой информации” (20).
Конституция, которая связывают президентскую власть обязательствами, очевидными для общества, является чрезвычайно важным элементом правовой реформы. Либерально - демократическое. начало государства (Свобода) и социальное начало государства (Общее Благо) возможны в совместном осуществлении только благодаря праву. Право выступает как формальная мера, устанавливающая справедливый баланс (“взвешивающая”) соотношение того и другого. При этом государство обеспечивает Правосудие, протекающее на основе четких правовых принципов, утверждающих конституционное равенство всех перед законом и судом.
Представляется, что именно такое понимание права и стоит за конституционными положениями. Безусловно, что за «генеральным» смыслом понимания права необходимо видеть также и другие случаи использования слова «право» в Конституции Казахстана.
3. Смысловое поле правопонимания и ключевые значения корня “прав(о)” в Конституции Республики Казахстан 1995 года.
Вводимая схема состоит из таблицы и ключа. Пользуясь таблицей и разбиением смыслов на группы, можно при толковании всякий раз проверять, принадлежат смыслы к одной группе или к разным. В юридико-техническом отношении предлагаемая схема исключает ситуации, подобные возникающей в вышеописанном случае толкования, когда склеиваются значения из разных групп, что дает неверную трактовку “наложения” двух статей.
Каждая непустая клетка таблицы (нумерация - “шахматная) имеет однозначное соответствие в пункте ключа.
Строкам таблицы соответствуют характеристики самого права, столбцам - субъекты, к которым это право (или права) относятся по смыслу. Таблица в целом - это смысловое поле правопонимания, клеточки - возможные смыслы, заполненные клеточки - смыслы, существующие в Конституции. Первое число в клеточке - номер смыслового контекста в ключе, второе число - частота встречаемости в тексте Конституции..
Вариантам правопонимания соответствуют группы клеточек. Наглядное изображение получится, если эти группы обвести прямо на таблице (как на доске). Опишем данные группы.
Выделенное значение 1 - “суверенное право, исходя из которого народ принимает Конституцию”: 27K.
Выделенное значение 2 - “правовое государство” (36A), характеризуемое одновременно как демократическое, светское и социальное, высшими ценностями которого являются человек, его права и свободы.
К этим двум значениям в философском смысле близка
1 группа - “права и свободы в “нематериальном” (абстрактном) смысле”: строки 1-6 и 8-12 матрицы. Особая подгруппа: строки 5, 10, 12 - права и обязанности в зависимости
Конституция, которая связывают президентскую власть обязательствами, очевидными для общества, является чрезвычайно важным элементом правовой реформы. Либерально - демократическое. начало государства (Свобода) и социальное начало государства (Общее Благо) возможны в совместном осуществлении только благодаря праву. Право выступает как формальная мера, устанавливающая справедливый баланс (“взвешивающая”) соотношение того и другого. При этом государство обеспечивает Правосудие, протекающее на основе четких правовых принципов, утверждающих конституционное равенство всех перед законом и судом.
Представляется, что именно такое понимание права и стоит за конституционными положениями. Безусловно, что за «генеральным» смыслом понимания права необходимо видеть также и другие случаи использования слова «право» в Конституции Казахстана.
3. Смысловое поле правопонимания и ключевые значения корня “прав(о)” в Конституции Республики Казахстан 1995 года.
Вводимая схема состоит из таблицы и ключа. Пользуясь таблицей и разбиением смыслов на группы, можно при толковании всякий раз проверять, принадлежат смыслы к одной группе или к разным. В юридико-техническом отношении предлагаемая схема исключает ситуации, подобные возникающей в вышеописанном случае толкования, когда склеиваются значения из разных групп, что дает неверную трактовку “наложения” двух статей.
Каждая непустая клетка таблицы (нумерация - “шахматная) имеет однозначное соответствие в пункте ключа.
Строкам таблицы соответствуют характеристики самого права, столбцам - субъекты, к которым это право (или права) относятся по смыслу. Таблица в целом - это смысловое поле правопонимания, клеточки - возможные смыслы, заполненные клеточки - смыслы, существующие в Конституции. Первое число в клеточке - номер смыслового контекста в ключе, второе число - частота встречаемости в тексте Конституции..
Вариантам правопонимания соответствуют группы клеточек. Наглядное изображение получится, если эти группы обвести прямо на таблице (как на доске). Опишем данные группы.
Выделенное значение 1 - “суверенное право, исходя из которого народ принимает Конституцию”: 27K.
Выделенное значение 2 - “правовое государство” (36A), характеризуемое одновременно как демократическое, светское и социальное, высшими ценностями которого являются человек, его права и свободы.
К этим двум значениям в философском смысле близка
1 группа - “права и свободы в “нематериальном” (абстрактном) смысле”: строки 1-6 и 8-12 матрицы. Особая подгруппа: строки 5, 10, 12 - права и обязанности в зависимости
от гражданства. Общее значение этой группы смыслов - в ст.12, рассмотренной в примере толкования.
Особое значение - 11I- Естественные права и обязанности родителей - 27.2 - примыкает также к следующей группе.
2 группа - “права каждого или граждан в материальном (конкретном) смысле - как “право на что-то”: строки 7 и 14-18, 28B, 28E, 29O.
Важное значение имеет также представление о правосубъектности: ее признании за каждым (32B) и законодательном определении (32M), но это понятие имеет процессуальный оттенок.
Здесь же: статьи, где слова “право” нет, но оно подразумевается - ст.10, 14, 17, 25, 28, 31.
3.1 группа - “специфические виды права в абстрактном смысле”: 13L и строки 19-25.
3.2 группа (строки 34-35) характеризует нормативные акты (в духе принципов, характерных для правового государства).
4 группа - “конкретные права органов, субъектов и институтов власти”: 26L, 28L, 29L, 30L.
Особое значение - “право выступать от имени народа - п.3 ст.3”
Особое значение - “почетное право”: 31L.
Сюда примыкает также представление о регулировании законом правового положения депутатов Парламента и маслихатов (33L).
5.1 группа - “уголовно-процессуальные права, связанные с защитой личности”: 26N - примыкает также к группе 2.
5.2 группа - “принципы правосудия”: 37A без ст.98, говорящей о преобразовании органов правосудия, но включая всю ст.77.3, говорящую о принципах применения закона судьей, т.е. принципах правосудия.
Два оставшихся смысла, в которых фигурирует корень “право” - это “правонарушение” (38A) и “преподаватели права” (39A).
Особое значение - 11I- Естественные права и обязанности родителей - 27.2 - примыкает также к следующей группе.
2 группа - “права каждого или граждан в материальном (конкретном) смысле - как “право на что-то”: строки 7 и 14-18, 28B, 28E, 29O.
Важное значение имеет также представление о правосубъектности: ее признании за каждым (32B) и законодательном определении (32M), но это понятие имеет процессуальный оттенок.
Здесь же: статьи, где слова “право” нет, но оно подразумевается - ст.10, 14, 17, 25, 28, 31.
3.1 группа - “специфические виды права в абстрактном смысле”: 13L и строки 19-25.
3.2 группа (строки 34-35) характеризует нормативные акты (в духе принципов, характерных для правового государства).
4 группа - “конкретные права органов, субъектов и институтов власти”: 26L, 28L, 29L, 30L.
Особое значение - “право выступать от имени народа - п.3 ст.3”
Особое значение - “почетное право”: 31L.
Сюда примыкает также представление о регулировании законом правового положения депутатов Парламента и маслихатов (33L).
5.1 группа - “уголовно-процессуальные права, связанные с защитой личности”: 26N - примыкает также к группе 2.
5.2 группа - “принципы правосудия”: 37A без ст.98, говорящей о преобразовании органов правосудия, но включая всю ст.77.3, говорящую о принципах применения закона судьей, т.е. принципах правосудия.
Два оставшихся смысла, в которых фигурирует корень “право” - это “правонарушение” (38A) и “преподаватели права” (39A).
- а также премьер-министр, правительство, члены правительства, депутаты парламента, парламент, палаты (сенат и мажилис), суды, генеральный прокурор, председатель национального банка, председатель КНБ, маслихат.
** - а также задержанного, арестованного, обвиняемого.
Ключ к таблице смыслов правопонимания.
1A-1. Права и свободы - 39.3.--1
1B-2. Права и свободы свои (каждого) -13.1, 13.2.--2
1C-3. Права и свободы человека - 1.1, 12.1, 12.2, 39.1.--4
1D-4. Права и свободы человека и гражданина - 12.5, 39.1, 40.2, 74.2, 78, 78.--6
1E-5. Права и свободы граждан - 39.3, 42.--2
1H-6. Права и свободы других лиц - 12.5, 32--2
2A-7. Гражданские права и свободы - 61.3.1.--1
3F-8. Права, свободы, законные интересы граждан и организаций - 75.1.--1
4H-9. Права, свободы, честь и достоинство других лиц - 34.1--1
5E-10. Права, свободы и обязанности граждан - 4.4, 12.4.--2
5G-11. (Права, свободы и обязанности иностранцев и лиц без гражданства - 12.4).--1
6A-12. Ограничение прав и свобод -39.1, 39.3 --2
7E-13. Права граждан - 21.2, 23.1, 29.1, 30.2, 33.1, 33.2, 33.4.--7
7J-14. Права собственника - 6.2.--1
8E-15. Права и интересы граждан - 18.3.--1
9E-16. Права и законные интересы граждан - 86.5.--1
12A-17. Права и обязанности общечеловеческие и гражданские - 22.2.--1
10E-18. Права и обязанности граждан - 12.3.--1
11I-19. Естественные права и обязанности родителей - 27.2.--1
13L-20. Права, обязанности и ответственность правительства - 96.--1
14A-21. Право на - 22.2, 24.3, 24.3.--3
14B-22. Право каждого на - 13.1, 13.2, 13.3, 15.1, 16.1, 18.1, 18.2, 19.2, 22.1, 24.1, 24.2, 24.4, 26.4.--13
15B-23. Каждый имеет право - 20.2, 21.2, 77.3.4.--3
16B-24. Каждому принадлежит право - 21.1.--1
17E-25. Не имеют право граждане ...-33.3.--1
18A-26. Ограничение права - 18.2, 32 -2
19A-27. Право действующее - 4.1 (действующее законодательство - 92.4). --1
20A-28. Принципы и нормы международного права - 8.--1
21A-29. Право избирательное - 41.1, 51.1, 51.2, 86.2.--4
22A-30. Право наследования - 26.2.--1
23A-31. Право законодательной инициативы - 61.1.--1
** - а также задержанного, арестованного, обвиняемого.
Ключ к таблице смыслов правопонимания.
1A-1. Права и свободы - 39.3.--1
1B-2. Права и свободы свои (каждого) -13.1, 13.2.--2
1C-3. Права и свободы человека - 1.1, 12.1, 12.2, 39.1.--4
1D-4. Права и свободы человека и гражданина - 12.5, 39.1, 40.2, 74.2, 78, 78.--6
1E-5. Права и свободы граждан - 39.3, 42.--2
1H-6. Права и свободы других лиц - 12.5, 32--2
2A-7. Гражданские права и свободы - 61.3.1.--1
3F-8. Права, свободы, законные интересы граждан и организаций - 75.1.--1
4H-9. Права, свободы, честь и достоинство других лиц - 34.1--1
5E-10. Права, свободы и обязанности граждан - 4.4, 12.4.--2
5G-11. (Права, свободы и обязанности иностранцев и лиц без гражданства - 12.4).--1
6A-12. Ограничение прав и свобод -39.1, 39.3 --2
7E-13. Права граждан - 21.2, 23.1, 29.1, 30.2, 33.1, 33.2, 33.4.--7
7J-14. Права собственника - 6.2.--1
8E-15. Права и интересы граждан - 18.3.--1
9E-16. Права и законные интересы граждан - 86.5.--1
12A-17. Права и обязанности общечеловеческие и гражданские - 22.2.--1
10E-18. Права и обязанности граждан - 12.3.--1
11I-19. Естественные права и обязанности родителей - 27.2.--1
13L-20. Права, обязанности и ответственность правительства - 96.--1
14A-21. Право на - 22.2, 24.3, 24.3.--3
14B-22. Право каждого на - 13.1, 13.2, 13.3, 15.1, 16.1, 18.1, 18.2, 19.2, 22.1, 24.1, 24.2, 24.4, 26.4.--13
15B-23. Каждый имеет право - 20.2, 21.2, 77.3.4.--3
16B-24. Каждому принадлежит право - 21.1.--1
17E-25. Не имеют право граждане ...-33.3.--1
18A-26. Ограничение права - 18.2, 32 -2
19A-27. Право действующее - 4.1 (действующее законодательство - 92.4). --1
20A-28. Принципы и нормы международного права - 8.--1
21A-29. Право избирательное - 41.1, 51.1, 51.2, 86.2.--4
22A-30. Право наследования - 26.2.--1
23A-31. Право законодательной инициативы - 61.1.--1
24A-32. Право изменить гражданство у граждан - 10.2.--1
25A-33. Право голоса депутата - 52.2.--1
27K-34. Cуверенное право народа - П.--1
26L-35. Право президента - 61.2.--1
26L-36. Право президента, Премьер-министра, членов Правительства, Председателя Национального Банка, Генерального прокурора, Председателя КНБ - 59.6.--1
26L-37. (Право депутатов парламента, правительства - 61.1)
26N-38. Право приговоренного - 15.2.--1
26N-39. Право арестованного - 16.2.--1
26N-40. Право каждого задержанного, арестованного, обвиняемого - 16.3.--1
28B-41. Вправе (каждый) - 13.1, 19.1.--2
28E-42. Вправе граждане - 29.2, 32.--2
28L-43. Вправе Президент - 61.2, 70.7, 87.4.--3
28L-44. Вправе парламент - 53.4, 61.3.--2
28L-45. Вправе палаты - 57.6, (Сенат и мажилис) 60.2.--2
28L-46. Вправе председатели палат - 58.2.--1
28L-47. Вправе премьер-министр - 61.7.--1
28L-48. Вправе правительство и любой его член - 70.2.--1
28L-49. Вправе маслихат - 87.5.--1
29O-50. Не вправе (никто) - 15.2.--1
29L-51. Не вправе (Президент) - 43, 48.2 (и.о.).--2
29L-52. Не вправе (депутат) - 52.3.--1
29L-53. Не вправе (члены правительства) - 68.2.--1
29L-54. Не вправе суды - 78.--1
30L-55. Не может пользоваться правом правительство - 61.7.--1
31L-56. По праву экс-президент - 71.1.--1
32B-57. Правосубъектность (каждого)- 13.1.--1
32M-58. Правосубъектность физических и юридических лиц - 61.3.1.--1
33L-59. Правовое положение депутатов - 49.4(Парламента), 86.6(маслихатов).--2
34A-60. Правовые акты - 83.--1
35A-61. Нормативные правовые акты - 4.1, 4.4, 12.2, 62.8, 74.2, 76.1, 76.2, 78, 78, 83.--10
36A-62. Правовое государство - 1.1.--1
37A-63. Правосудие - Р-У11, 75.1, 77.1, 77.2, 77.4, 80, 98(органы),98(органы).--8
38A-64. Правонарушение - 77.3.5.--1
39A-65. Права преподаватели - 82.4.--1
В Конституции 126 раз употребляется слово “прав(о)”. Рамки одной статьи не позволяют рассмотреть подробно контекст, смысл и истоки каждого словоупотребления, это будет проделано в следующем номере журнала, но уже сейчас пытливому исследователю предлагаемая схема позволяет сделать это самостоятельно.
Литература:
1. Назарбаев Н.А. Без подлинного конституционализма нет открытого цивилизованного общества. - В: Толковый словарь Конституции Республики Казахстан. - Алматы: Жетi жаргы, 1996, с. 17 - 18.
2. Толковый словарь Конституции Республики Казахстан, с. 226 - 228.
3. Там же, с.227.
25A-33. Право голоса депутата - 52.2.--1
27K-34. Cуверенное право народа - П.--1
26L-35. Право президента - 61.2.--1
26L-36. Право президента, Премьер-министра, членов Правительства, Председателя Национального Банка, Генерального прокурора, Председателя КНБ - 59.6.--1
26L-37. (Право депутатов парламента, правительства - 61.1)
26N-38. Право приговоренного - 15.2.--1
26N-39. Право арестованного - 16.2.--1
26N-40. Право каждого задержанного, арестованного, обвиняемого - 16.3.--1
28B-41. Вправе (каждый) - 13.1, 19.1.--2
28E-42. Вправе граждане - 29.2, 32.--2
28L-43. Вправе Президент - 61.2, 70.7, 87.4.--3
28L-44. Вправе парламент - 53.4, 61.3.--2
28L-45. Вправе палаты - 57.6, (Сенат и мажилис) 60.2.--2
28L-46. Вправе председатели палат - 58.2.--1
28L-47. Вправе премьер-министр - 61.7.--1
28L-48. Вправе правительство и любой его член - 70.2.--1
28L-49. Вправе маслихат - 87.5.--1
29O-50. Не вправе (никто) - 15.2.--1
29L-51. Не вправе (Президент) - 43, 48.2 (и.о.).--2
29L-52. Не вправе (депутат) - 52.3.--1
29L-53. Не вправе (члены правительства) - 68.2.--1
29L-54. Не вправе суды - 78.--1
30L-55. Не может пользоваться правом правительство - 61.7.--1
31L-56. По праву экс-президент - 71.1.--1
32B-57. Правосубъектность (каждого)- 13.1.--1
32M-58. Правосубъектность физических и юридических лиц - 61.3.1.--1
33L-59. Правовое положение депутатов - 49.4(Парламента), 86.6(маслихатов).--2
34A-60. Правовые акты - 83.--1
35A-61. Нормативные правовые акты - 4.1, 4.4, 12.2, 62.8, 74.2, 76.1, 76.2, 78, 78, 83.--10
36A-62. Правовое государство - 1.1.--1
37A-63. Правосудие - Р-У11, 75.1, 77.1, 77.2, 77.4, 80, 98(органы),98(органы).--8
38A-64. Правонарушение - 77.3.5.--1
39A-65. Права преподаватели - 82.4.--1
В Конституции 126 раз употребляется слово “прав(о)”. Рамки одной статьи не позволяют рассмотреть подробно контекст, смысл и истоки каждого словоупотребления, это будет проделано в следующем номере журнала, но уже сейчас пытливому исследователю предлагаемая схема позволяет сделать это самостоятельно.
Литература:
1. Назарбаев Н.А. Без подлинного конституционализма нет открытого цивилизованного общества. - В: Толковый словарь Конституции Республики Казахстан. - Алматы: Жетi жаргы, 1996, с. 17 - 18.
2. Толковый словарь Конституции Республики Казахстан, с. 226 - 228.
3. Там же, с.227.
1. См.: Матюхин А.А. Конституционная власть в современном Казахстане. Мысль, 1996, № 12.
2. Хабриева Т.Я. Процессуальные вопросы толкования Конституции в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации / Государство и право, 1996, N10, с. 15.
3. Толковый словарь Конституции Республики Казахстан, с. 231.
4. Там же, с. 25.
5. Хабриева Т.Я. Указ. Статья, с.21.
6. Постановление Конституционного Совета Республики Казахстан N6 от 28 октября 1996 года “Об официальном толковании пункта 1 статьи 4 и пункта 2 статьи 12 Конституции Республики Казахстан”.
7. Там же.
8. Обоснование критики государственно-правового позитивизма см.: Хеффе О. Политика, право, справедливость. М., Гнозис, 1994.
9. См.: Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч. Т.3. М., Мысль, 1988, с.331.
10. См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права., 1990; Кант И. Метафизика нравов. Соч. Т.4, ч.2. М., Мысль, 1965, с. 147; Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. Соч. Т.2. С.-Пб., 1993, с.422.
11. О понятии Всеобщей воли см.: Кант И. Основы метафизики нравственности. Соч. Т.4, ч.1. М., Мысль, 1965, с.291; Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия («Воля всех» и ее судьбы в концепции разделения властей Джона Локка) - Полис, 1994, №№ 2-3.
12. Гоббс Т. Левиафан. -Соч. Т.2. М., Мысль, 1991.
13. См.: Кара-Мурза А.А. Либерализм против хаоса (Основные тенденции либеральной идеологии на Западе и в России.) - Полис, 1994, № 3. С. 118.
14. См.: Кант И. Критика чистого разума. Соч.Т.3. М., Мысль,1964. С.656-671.
15. См.: Нерсесянц В.С. Наш путь к праву. М., Российское право, 1992. С.5-15.
16. См.: Пантин И.К. Драма противостояния демократия-либерализм в старой и новой России.-Полис, 1994, № 3, с. 75-94.
17. Назарбаев Н.А. На пороге ХХ1 века. Алматы, 1996, с.148.
2. Хабриева Т.Я. Процессуальные вопросы толкования Конституции в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации / Государство и право, 1996, N10, с. 15.
3. Толковый словарь Конституции Республики Казахстан, с. 231.
4. Там же, с. 25.
5. Хабриева Т.Я. Указ. Статья, с.21.
6. Постановление Конституционного Совета Республики Казахстан N6 от 28 октября 1996 года “Об официальном толковании пункта 1 статьи 4 и пункта 2 статьи 12 Конституции Республики Казахстан”.
7. Там же.
8. Обоснование критики государственно-правового позитивизма см.: Хеффе О. Политика, право, справедливость. М., Гнозис, 1994.
9. См.: Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч. Т.3. М., Мысль, 1988, с.331.
10. См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права., 1990; Кант И. Метафизика нравов. Соч. Т.4, ч.2. М., Мысль, 1965, с. 147; Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. Соч. Т.2. С.-Пб., 1993, с.422.
11. О понятии Всеобщей воли см.: Кант И. Основы метафизики нравственности. Соч. Т.4, ч.1. М., Мысль, 1965, с.291; Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия («Воля всех» и ее судьбы в концепции разделения властей Джона Локка) - Полис, 1994, №№ 2-3.
12. Гоббс Т. Левиафан. -Соч. Т.2. М., Мысль, 1991.
13. См.: Кара-Мурза А.А. Либерализм против хаоса (Основные тенденции либеральной идеологии на Западе и в России.) - Полис, 1994, № 3. С. 118.
14. См.: Кант И. Критика чистого разума. Соч.Т.3. М., Мысль,1964. С.656-671.
15. См.: Нерсесянц В.С. Наш путь к праву. М., Российское право, 1992. С.5-15.
16. См.: Пантин И.К. Драма противостояния демократия-либерализм в старой и новой России.-Полис, 1994, № 3, с. 75-94.
17. Назарбаев Н.А. На пороге ХХ1 века. Алматы, 1996, с.148.