Форма работы печатная
Становление правовой культуры и геополитическое самоопределение Казахстанской государственности (постановка проблемы): статья.
Материалы Первой Международной научно-практической конференции «Проблемы развития сравнительного правоведения в системе юридического образования Республики Казахстан».-Алматы: Изд.-полигр.центр КазГЮУ.1999. С.33-52. ( и рукопись)
А.Матюхин
Анализируя характер влияния складывающейся в Казахстане правовой культуры на выбор стратегии геополитического самоопределения казахстанской государственности, необходимо рассмотреть становление этой правовой культуры в двух аспектах:
-с точки зрения сравнительного правоведения, выявляя влияние различных правовых систем, по образу которых может происходить формирование национальной правовой культуры;
-с позиции актуализации форм и способов правопонимания, предлагаемых различными школами права.
С укреплением права связана важнейшая для повседневной жизни и даже безопасности страны задача установления правопорядка. Решение ее составляет одну из основ стабильности и устойчивого развития общества, которые столь необходимы для занятия достойного места в мировом сообществе. Причем, для последнего отнюдь не безразлично, какимокажется решение задачи становления правопорядка, с помощью каких правовых форм он будет закрепляться, поддерживаться и обеспечиваться.
Правопорядок, в широком понимании, означает не только исполнение законов всеми участниками общественных отношений (гражданами, организациями и, что немаловажно, самой властью), но и определенный “автоматизм” правомерного поведения, опирающийся на внутреннее принятие законов как справедливых и поэтому безусловных для реализации. Данный момент активной роли в осуществлении законов правосознания (как граждан, так и субъектов власти) часто вызывает разрыв в механизме исполнения предписаний правовых норм, - а на отсутствие работающего механизмавыполнения законов чаще всего ссылаются политики и юристы-практики.
Правосознание в традиционном правоведении характеризуется не только с содержательно-идеологической стороны, но - также и при помощи психологических черт[1]. В решении вопроса об основаниях внутреннего принятия субъектом для себя некой общественной (в данном случае - правовой) нормы поведения, важна не только психологическая мотивация (индивидуальная или групповая) такого принятия, но и некоторые объективные (хотя и не независимые от (право)сознания) качества юридического правила поведения.
Культурныйхарактер социальных норм опирается на определенное устройство сознания, воспринимающего объективную значимость образцов-предписаний. Внутреннее признание важности социальных регуляторов связано с известным образом жизни. Нормы, опосредующие общественные отношения, являются особым объектом, не совпадающим по понятию с объектом по примеру точных наук (отсюда и слово “объективный”). Только в результате культурного
[1] Современные исследователи подчеркивают активную, если не ведущую, роль социально-правовой психологии в структуре правосознания и выделяют в качестве его конститутивного элемента правовой (этноюридический) менталитет. - См.: Ахметов С.А. Правосознание и его социальные противоречия. Автореф. Дисс. ...канд. юрид. наук. Алматы, 1998.
Становление правовой культуры и геополитическое самоопределение казахстанской государственности
(постановка проблемы)Анализируя характер влияния складывающейся в Казахстане правовой культуры на выбор стратегии геополитического самоопределения казахстанской государственности, необходимо рассмотреть становление этой правовой культуры в двух аспектах:
-с точки зрения сравнительного правоведения, выявляя влияние различных правовых систем, по образу которых может происходить формирование национальной правовой культуры;
-с позиции актуализации форм и способов правопонимания, предлагаемых различными школами права.
С укреплением права связана важнейшая для повседневной жизни и даже безопасности страны задача установления правопорядка. Решение ее составляет одну из основ стабильности и устойчивого развития общества, которые столь необходимы для занятия достойного места в мировом сообществе. Причем, для последнего отнюдь не безразлично, какимокажется решение задачи становления правопорядка, с помощью каких правовых форм он будет закрепляться, поддерживаться и обеспечиваться.
Правопорядок, в широком понимании, означает не только исполнение законов всеми участниками общественных отношений (гражданами, организациями и, что немаловажно, самой властью), но и определенный “автоматизм” правомерного поведения, опирающийся на внутреннее принятие законов как справедливых и поэтому безусловных для реализации. Данный момент активной роли в осуществлении законов правосознания (как граждан, так и субъектов власти) часто вызывает разрыв в механизме исполнения предписаний правовых норм, - а на отсутствие работающего механизмавыполнения законов чаще всего ссылаются политики и юристы-практики.
Правосознание в традиционном правоведении характеризуется не только с содержательно-идеологической стороны, но - также и при помощи психологических черт[1]. В решении вопроса об основаниях внутреннего принятия субъектом для себя некой общественной (в данном случае - правовой) нормы поведения, важна не только психологическая мотивация (индивидуальная или групповая) такого принятия, но и некоторые объективные (хотя и не независимые от (право)сознания) качества юридического правила поведения.
Культурныйхарактер социальных норм опирается на определенное устройство сознания, воспринимающего объективную значимость образцов-предписаний. Внутреннее признание важности социальных регуляторов связано с известным образом жизни. Нормы, опосредующие общественные отношения, являются особым объектом, не совпадающим по понятию с объектом по примеру точных наук (отсюда и слово “объективный”). Только в результате культурного
[1] Современные исследователи подчеркивают активную, если не ведущую, роль социально-правовой психологии в структуре правосознания и выделяют в качестве его конститутивного элемента правовой (этноюридический) менталитет. - См.: Ахметов С.А. Правосознание и его социальные противоречия. Автореф. Дисс. ...канд. юрид. наук. Алматы, 1998.
признания(культурным) сознанием, образом жизни некоторые из социализированных правовых предписаний становятся регулятивами(правилами, образцами, мерой, масштабом) поведения.
В отношении правового поведения данный принцип конкретизируется путем выделения специфического объекта исследования - правовой культуры, то есть рассмотрения права как культурного явления.
Вторая половина и конец XX века характеризуются противоречивыми сдвигами в правопонимании. С одной стороны, актуализируется проблематика “естественного права”, утверждения международных стандартов в области прав человека, отхода от тоталитаризма и авторитаризма, - выражающаяся в институционализации и конституционализации государственной жизни, придании правового характера отношениям государства и личности, государства и сферы хозяйства. С другой стороны, отмечен рост - в том числе и благодаря сравнительно-правоведческим исследованиям - внимания и уважения к региональным и национальным особенностям правовой культуры, которые играют возрастающую роль в образовании различных региональных государственных объединений как субъектов формирующегося многополярного мира.
В содержательной интерпретации концепции этого мира значительную роль играет правопонимание, отдающее должное как глобализации (в форме международно-правовых стандартов), так и регионализации (в форме признания и уважения особенностей региона и образующих его государств).
Выделенные направления развития правовой культуры как исторически изменяющегося объекта требуют от исследователя преодоления государственно-правового позитивизма, рассматривавшего право как законодательно-нормативное закрепление воли государства[1] (в лучшем случае), а то и “господствующего класса” (в лице партии или «партии-государства»).
Такое преодоление возможно за счет культурологического подхода к правовым явлениям. Методология этого подхода предполагает исследование культурно-безусловных черт права, объективной укорененности правовых норм и институтов в образе жизни, созвучности Идеи Права духу народа.
По отношению к правовым явлениям культурологический подход позволяет отчетливо увидеть искусственно-естественное происхождение культурных норм (на материале правовых норм, рассматриваемых как культурные), выявить роль субъекта в генезисе юридических правил поведения, а также обозначить социокультурные ограничения нормотворчества.
Со структурно-функциональной точки зрения правовая культура предстает как сфера права. Целостность ее содержания задается правосознанием (специализированным и обыденным), которое понимается как культурное сознание, апеллирующее к идее права.
Кроме правосознания (1) сферу права образуют еще шесть структурных элементов: правовое поведение и правоотношения (2); правовые нормы(3);
[1] См.: Хеффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М.: Гнозис, 1994 . С.215-236.
В отношении правового поведения данный принцип конкретизируется путем выделения специфического объекта исследования - правовой культуры, то есть рассмотрения права как культурного явления.
Вторая половина и конец XX века характеризуются противоречивыми сдвигами в правопонимании. С одной стороны, актуализируется проблематика “естественного права”, утверждения международных стандартов в области прав человека, отхода от тоталитаризма и авторитаризма, - выражающаяся в институционализации и конституционализации государственной жизни, придании правового характера отношениям государства и личности, государства и сферы хозяйства. С другой стороны, отмечен рост - в том числе и благодаря сравнительно-правоведческим исследованиям - внимания и уважения к региональным и национальным особенностям правовой культуры, которые играют возрастающую роль в образовании различных региональных государственных объединений как субъектов формирующегося многополярного мира.
В содержательной интерпретации концепции этого мира значительную роль играет правопонимание, отдающее должное как глобализации (в форме международно-правовых стандартов), так и регионализации (в форме признания и уважения особенностей региона и образующих его государств).
Выделенные направления развития правовой культуры как исторически изменяющегося объекта требуют от исследователя преодоления государственно-правового позитивизма, рассматривавшего право как законодательно-нормативное закрепление воли государства[1] (в лучшем случае), а то и “господствующего класса” (в лице партии или «партии-государства»).
Такое преодоление возможно за счет культурологического подхода к правовым явлениям. Методология этого подхода предполагает исследование культурно-безусловных черт права, объективной укорененности правовых норм и институтов в образе жизни, созвучности Идеи Права духу народа.
По отношению к правовым явлениям культурологический подход позволяет отчетливо увидеть искусственно-естественное происхождение культурных норм (на материале правовых норм, рассматриваемых как культурные), выявить роль субъекта в генезисе юридических правил поведения, а также обозначить социокультурные ограничения нормотворчества.
Со структурно-функциональной точки зрения правовая культура предстает как сфера права. Целостность ее содержания задается правосознанием (специализированным и обыденным), которое понимается как культурное сознание, апеллирующее к идее права.
Кроме правосознания (1) сферу права образуют еще шесть структурных элементов: правовое поведение и правоотношения (2); правовые нормы(3);
[1] См.: Хеффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М.: Гнозис, 1994 . С.215-236.
правоприменение (4); правотворчество (5); правовая наука и философия права (6); правовое образование (7).
Структурные компоненты сферы права, рассматриваемые с точки зрения их совокупной упорядоченности, составляют юридический порядок, который при надлежащем соответствии идее права приобретает качество правового порядка.
Структуризация сферы права позволяет сделать два типа важных различений:
1) институтов сферы права, адекватных семи структурным компонентам сферы права;
2) форм проявления правосознания, соответствующих, с одной стороны, разным институтам, а с другой - неодинаковому отношению к юридическому мышлению.Выделяется профессиональное (специализированное) правовое сознание, опирающееся на специализированные формы юридического мышления, и обыденное (неспециализированное) правосознание, на таковых формах не базирующееся. Соответственно отграничиваются специализированная и неспециализированная правовая культура.
Следование правовым нормам превращает социальное поведение в правовое. Но ситуации реализации правовых норм носят, как правило, коллективный характер (т.е. характер правоотношений), что требует общественного осознания норм правовой культуры, формирования общественного правосознания.
Неспециализированную правовую культуруобщества образуют правовое поведение, правоотношения вместе с правовыми нормами, к которым они явно или косвенно апеллируют, и общественным правосознанием, обеспечивающим такую апелляцию.
С правоприменением, обладающем праворегулирующей и правоохранительной функциями, участники общественных отношений сталкиваются в случае выхода вопроса за границы возможностей обыденного правосознания. Правоприменение необходимо, когда возникшая коллизия не может быть разрешена самими участниками отношения на основе следования обычаю (в широком смысле) или привычки соблюдать закон, когда нет возможностей достичь определенного блага или обеспечить защиту его, основываясь только на собственных силах. Ситуация правоприменения означает, что необходимо вмешательство специальных органов и лиц, обладающих особыми полномочиями по реализации права.
Правоприменение осуществляется на основе действующих нормативныхправовых актов. В одних случаях, в основном при положительном регулировании поведения, дело решается исполнительной властью, в других (особенно если возникает спор о том, какой закон применять) казус превращается в судебное дело. В правовых государствах некоторые типы конфликтов может разрешить только суд. Обязательно участие суда и в разрешении уголовных дел, хотя расследованием и поимкой преступников, как правило, занимается исполнительная власть.
Правотворчество и правоприменение совместно образуют систему взаимосвязанных функций, которая позволяет организовать нормативные акты в систему действующего праваиопределить порядок осуществления права. Система права позволяет в рамках каждой из отраслей права давать юридическую
Структурные компоненты сферы права, рассматриваемые с точки зрения их совокупной упорядоченности, составляют юридический порядок, который при надлежащем соответствии идее права приобретает качество правового порядка.
Структуризация сферы права позволяет сделать два типа важных различений:
1) институтов сферы права, адекватных семи структурным компонентам сферы права;
2) форм проявления правосознания, соответствующих, с одной стороны, разным институтам, а с другой - неодинаковому отношению к юридическому мышлению.Выделяется профессиональное (специализированное) правовое сознание, опирающееся на специализированные формы юридического мышления, и обыденное (неспециализированное) правосознание, на таковых формах не базирующееся. Соответственно отграничиваются специализированная и неспециализированная правовая культура.
Следование правовым нормам превращает социальное поведение в правовое. Но ситуации реализации правовых норм носят, как правило, коллективный характер (т.е. характер правоотношений), что требует общественного осознания норм правовой культуры, формирования общественного правосознания.
Неспециализированную правовую культуруобщества образуют правовое поведение, правоотношения вместе с правовыми нормами, к которым они явно или косвенно апеллируют, и общественным правосознанием, обеспечивающим такую апелляцию.
С правоприменением, обладающем праворегулирующей и правоохранительной функциями, участники общественных отношений сталкиваются в случае выхода вопроса за границы возможностей обыденного правосознания. Правоприменение необходимо, когда возникшая коллизия не может быть разрешена самими участниками отношения на основе следования обычаю (в широком смысле) или привычки соблюдать закон, когда нет возможностей достичь определенного блага или обеспечить защиту его, основываясь только на собственных силах. Ситуация правоприменения означает, что необходимо вмешательство специальных органов и лиц, обладающих особыми полномочиями по реализации права.
Правоприменение осуществляется на основе действующих нормативныхправовых актов. В одних случаях, в основном при положительном регулировании поведения, дело решается исполнительной властью, в других (особенно если возникает спор о том, какой закон применять) казус превращается в судебное дело. В правовых государствах некоторые типы конфликтов может разрешить только суд. Обязательно участие суда и в разрешении уголовных дел, хотя расследованием и поимкой преступников, как правило, занимается исполнительная власть.
Правотворчество и правоприменение совместно образуют систему взаимосвязанных функций, которая позволяет организовать нормативные акты в систему действующего праваиопределить порядок осуществления права. Система права позволяет в рамках каждой из отраслей права давать юридическую
оценку (квалификацию) поведению, действиям, отношениям, регулировать и охранять их.
В каждом государстве взаимосвязанная система правотворчества и правоприменения образует национальную правовую систему. “В понятии “правовая система”, в отличие от “системы права”, - подчеркивает А.Х.Саидов, - отражается не столько внутренняя согласованность отраслей права, сколько их автономность как самостоятельных правовых образований”.[1]
Важными компонентами сферы права являются правовая наука, включая и философию права, и юридическоеобразование, которые, как и в других специализированных областях культуры, выполняют функции рефлексии (самоосмысления) и трансляции (передачи следующим поколениям). Необходимо отметить, что по причине “пропитанности” правом других сфер общественной жизни в определенной мере к правовой науке и особенно юридическому образованию должны быть приобщены и неюристы.
Философия права, будучи профессиональным (использующим средства юридического мышления) самоосознанием всей сферы права, обладает также интегративной функцией. Философия права задает целостность содержанияправосознания, а, следовательно, и единство правовой культурыкак специализированной области культурной жизни.
Современная правовая культура имеет международный характер, хотя она и не интернациональна: правовая составляющая есть в каждой национальной культуре, но проявляется она по-разному. При этом в XX веке в связи с возрастающим значением международных связей и межкультурной коммуникации наблюдается тенденция интеграцииправовых компонентов разных национально-государственных культур, формирования в ряде отраслей права международных стандартов. В то же время стремление к объединению национально-государственных культур сопровождается их внутренним усложнением, регионализацией, обретением отдельными местными субъектами культурной автономии с возможностью формировать собственные правовые нормы.
Благодаря сравнительным правоведческим исследованиямнациональные правовые системы объединяются в правовые семьи. Главные критерии выделения правовых семей - сходство правовых институтов в различных национальных правовых системах; форма, система и иерархия источников права; место ведущих отраслей права; образ юридического мышления. Перечисленные критерии - не что иное, как выделенные компаративистикой национально-государственные особенности правовой культуры.
Наряду с романо-германской и англо-саксонской правовыми семьями выделяются также скандинавская, латино-американская, мусульманская, индусская и дальневосточная правовые семьи, а также правовая семья обычного права, куда объединены те развивающиеся страны, где правовые системы только складываются и пока находятся под влиянием обычного права[2].
[1] Саидов А.Х. Юридическая типология и основные правовые системы современности / Общая теория права. Курс лекций под общей редакцией проф. В.К.Бабаева. - Нижний Новгород, 1993. С.50.
[2] Там же. С.57-58.
В каждом государстве взаимосвязанная система правотворчества и правоприменения образует национальную правовую систему. “В понятии “правовая система”, в отличие от “системы права”, - подчеркивает А.Х.Саидов, - отражается не столько внутренняя согласованность отраслей права, сколько их автономность как самостоятельных правовых образований”.[1]
Важными компонентами сферы права являются правовая наука, включая и философию права, и юридическоеобразование, которые, как и в других специализированных областях культуры, выполняют функции рефлексии (самоосмысления) и трансляции (передачи следующим поколениям). Необходимо отметить, что по причине “пропитанности” правом других сфер общественной жизни в определенной мере к правовой науке и особенно юридическому образованию должны быть приобщены и неюристы.
Философия права, будучи профессиональным (использующим средства юридического мышления) самоосознанием всей сферы права, обладает также интегративной функцией. Философия права задает целостность содержанияправосознания, а, следовательно, и единство правовой культурыкак специализированной области культурной жизни.
Современная правовая культура имеет международный характер, хотя она и не интернациональна: правовая составляющая есть в каждой национальной культуре, но проявляется она по-разному. При этом в XX веке в связи с возрастающим значением международных связей и межкультурной коммуникации наблюдается тенденция интеграцииправовых компонентов разных национально-государственных культур, формирования в ряде отраслей права международных стандартов. В то же время стремление к объединению национально-государственных культур сопровождается их внутренним усложнением, регионализацией, обретением отдельными местными субъектами культурной автономии с возможностью формировать собственные правовые нормы.
Благодаря сравнительным правоведческим исследованиямнациональные правовые системы объединяются в правовые семьи. Главные критерии выделения правовых семей - сходство правовых институтов в различных национальных правовых системах; форма, система и иерархия источников права; место ведущих отраслей права; образ юридического мышления. Перечисленные критерии - не что иное, как выделенные компаративистикой национально-государственные особенности правовой культуры.
Наряду с романо-германской и англо-саксонской правовыми семьями выделяются также скандинавская, латино-американская, мусульманская, индусская и дальневосточная правовые семьи, а также правовая семья обычного права, куда объединены те развивающиеся страны, где правовые системы только складываются и пока находятся под влиянием обычного права[2].
[1] Саидов А.Х. Юридическая типология и основные правовые системы современности / Общая теория права. Курс лекций под общей редакцией проф. В.К.Бабаева. - Нижний Новгород, 1993. С.50.
[2] Там же. С.57-58.
Идеальная сущность, на основе которой возможно содержательное единство правовой культуры, системность разных отраслей и институтов права, называется идеей права. Идеальная сущность содержит в себе наиболее существенные содержательные признаки права-как-такового, хотя, конечно, в контекстах разных культур правопонимание (то есть понимание содержания идеи права, формулируемое обычно в виде правовых принципов) может иметь особенности. Своеобразие правопонимания тесно связано с отличительными чертами национальных правовых систем.
Идея права выступает как ценностная, а не чисто позитивная, особенно для обществ переходного периода со становящейся правовой культурой. Переход от проблем структуры, динамики и устойчивости общества к подобной ценностной идее осуществляется с институциональной точки зрения.
Подидеей права понимается идеально-ценностная составляющая воспроизводящегося правового порядка в рамках правовой культуры, выполняющая направляющую функцию по отношению к правовым институтам. Будучи результатом разрешения римлянами воспроизводящейся проблемной ситуации “между свободой и порядком”, в новоевропейской культуре идея права образуется композицией ценностных идей Свободы, Общего Блага и Справедливости.[1]
Сфера права есть то “место”, где коллизия трех идей получает не только принципиальное, но и формально-институциональное (процедурное)разрешение. Это достигается благодаря институциональной организации, т.е. воплощению формального принципа в институциональных формах.В рамках подобной трактовки, которую можно назвать либеральным институционализмом, идея общего блага институционализируется государством, а идея свободы - институтом личности и ее неотъемлемых, неотчуждаемых прав. Институт свободной личности в плане его множественности, популятивности рассматривается сквозь положения идеи гражданского общества как свободной общественности, институционализируемой как политические институты. Таким образом, “ось” идея свободы - идея общего блага имеет институциональную
[1] Идея права генетически связана со свободой воли: всякое право есть реализация свободы. Связь идеи права с идеей свободы подчеркивала как либеральная традиция - во всяком случае, начиная с Дж.Локка, - так и традиция немецкого идеализма: И.Кант, И.Фихте, Г.Гегель.
С точки зрения философии государства и права идея общего блага - это то, к чему должна стремиться всеобщая воля, то содержание, которое предполагает всякий мыслимый общественный договор, на чем покоится всякое государство.
В силу распада всеобщей воли на множество индивидуальных воль идеи свободы и общего блага входят в столкновение (описанная Т.Гоббсом “война всех против всех”), которое на принципиальном уровне разрешается введением справедливости в качестве меры.
Справедливость - это мера свободы, в рамках которой свобода не противоречит общему благу. Идея права состоит в том, что эта мера выступает как формальный принцип, не зависящий ни от материальных обстоятельств, объективно ограничивающих свободу, ни от конкретного содержания общего блага.
Уместность появления в приведенном рассуждении идеи права обусловлена тем, что если различать свободу и произвол, то в социуме нет иного способа существования свободы, кроме как в форме права. Точнее, европейскаякультура не нашла иного способа. С точки зрения либеральной традиции, не нашла она и иной формы осуществления справедливости.Подробнее см.: Марача В., Матюхин А. Сфера права, правовые институты, правовая культура // Научные труды «Адилет», Алматы, 1998, №1(3). С. 32-33; Марача В.Г., Матюхин А.А. Конституционная власть в странах СНГ: институциональное разделение властей и социальный идеал устойчивого развития // Вопросы методологии, 1997, №1-2. С.98-99.
Идея права выступает как ценностная, а не чисто позитивная, особенно для обществ переходного периода со становящейся правовой культурой. Переход от проблем структуры, динамики и устойчивости общества к подобной ценностной идее осуществляется с институциональной точки зрения.
Подидеей права понимается идеально-ценностная составляющая воспроизводящегося правового порядка в рамках правовой культуры, выполняющая направляющую функцию по отношению к правовым институтам. Будучи результатом разрешения римлянами воспроизводящейся проблемной ситуации “между свободой и порядком”, в новоевропейской культуре идея права образуется композицией ценностных идей Свободы, Общего Блага и Справедливости.[1]
Сфера права есть то “место”, где коллизия трех идей получает не только принципиальное, но и формально-институциональное (процедурное)разрешение. Это достигается благодаря институциональной организации, т.е. воплощению формального принципа в институциональных формах.В рамках подобной трактовки, которую можно назвать либеральным институционализмом, идея общего блага институционализируется государством, а идея свободы - институтом личности и ее неотъемлемых, неотчуждаемых прав. Институт свободной личности в плане его множественности, популятивности рассматривается сквозь положения идеи гражданского общества как свободной общественности, институционализируемой как политические институты. Таким образом, “ось” идея свободы - идея общего блага имеет институциональную
[1] Идея права генетически связана со свободой воли: всякое право есть реализация свободы. Связь идеи права с идеей свободы подчеркивала как либеральная традиция - во всяком случае, начиная с Дж.Локка, - так и традиция немецкого идеализма: И.Кант, И.Фихте, Г.Гегель.
С точки зрения философии государства и права идея общего блага - это то, к чему должна стремиться всеобщая воля, то содержание, которое предполагает всякий мыслимый общественный договор, на чем покоится всякое государство.
В силу распада всеобщей воли на множество индивидуальных воль идеи свободы и общего блага входят в столкновение (описанная Т.Гоббсом “война всех против всех”), которое на принципиальном уровне разрешается введением справедливости в качестве меры.
Справедливость - это мера свободы, в рамках которой свобода не противоречит общему благу. Идея права состоит в том, что эта мера выступает как формальный принцип, не зависящий ни от материальных обстоятельств, объективно ограничивающих свободу, ни от конкретного содержания общего блага.
Уместность появления в приведенном рассуждении идеи права обусловлена тем, что если различать свободу и произвол, то в социуме нет иного способа существования свободы, кроме как в форме права. Точнее, европейскаякультура не нашла иного способа. С точки зрения либеральной традиции, не нашла она и иной формы осуществления справедливости.Подробнее см.: Марача В., Матюхин А. Сфера права, правовые институты, правовая культура // Научные труды «Адилет», Алматы, 1998, №1(3). С. 32-33; Марача В.Г., Матюхин А.А. Конституционная власть в странах СНГ: институциональное разделение властей и социальный идеал устойчивого развития // Вопросы методологии, 1997, №1-2. С.98-99.
проекцию в виде оси государство - свободная личность, которая разворачивается в триаду государство - политические институты - гражданское общество.
Соразмерность идей свободы и общего блага в рамках конкретной правовой культуры и, соответственно, мера, баланс соответствующих институтов (то есть баланс между государством и конкретной личностью, между государством, политическими институтами и гражданским обществом) обеспечивается идеей справедливости. Выступая в подобной функции меры, и будучи понята на основе принципа формального равенства, идея справедливости приобретает юридический характер идеи права, социокультурной проекцией которой выступают институты правосудия и другие институты сферы права.
Когда в сферу прававключеногосударство, оно приобретает качество правового.Власть такого государства, направленная на установление и поддержание в интересах общего блага некоторых всеобщих “правил игры”, институционализирующих свободу гражданского общества, и есть подлинный правопорядок, то есть порядок, основанный на идее права.
Мы попытались раскрыть феномен правовой культуры в двух аспектах:
- через философское правосознание, имеющее в качестве своего высшего предела идею права, выражаемую через другие “вечные” идеи (свободы, справедливости, общего блага);
- с помощью структурно-функциональной схемы сферы права, компоненты которой задают институциональный механизм воспроизводства правовой культуры.
Если первый тип описания рассматривает правовую культуру под углом зрения ее единства, отвлекаясь, в частности, от особенностей национальных правовых систем, то второй тип - как раз акцентируется на многообразии проявлений и вариативности правовой культуры, подчеркивая конкретную специфику ее институциональной социализации.
Однако эти способы описания не только по разному “категоризуют” правовую культуру (как “единство” и как “многообразие”), но и относятся к разным уровням содержательного обобщения: если второй способ описания может быть непосредственно соотнесен с конкретными юридико-техническими процедурами, то первый - философско-правовой - требует еще расшифровки на предметно-содержательном уровне правоведческого рассмотрения. Именно такое раскрытие содержания идеи с точки зрения той или иной школы права или традиции юридической мысли позволяет конкретно (а не спекулятивно) подойти к содержанию правовых норм, регулирующих отношения, оформляемые тем или иным институтом. Другими словами, речь идет о развернутой интерпретации современного правопонимания применительно к вопросу о том, как содержание идеи права трактуется различными школами и доктринами в контексте его (содержания) институциональной социализации, образующей региональные и национальные особенности правовых систем.
Разные школы по-разному определяют сущность права, что, естественно, влияет и на истолкование основных понятий. Предваряя анализ ситуации в современном правопонимании, выделим принципы рассмотрения содержания точек зрения на право разных школ:
1. Признание наличия “зерна истины” во взглядах каждой школы;
Соразмерность идей свободы и общего блага в рамках конкретной правовой культуры и, соответственно, мера, баланс соответствующих институтов (то есть баланс между государством и конкретной личностью, между государством, политическими институтами и гражданским обществом) обеспечивается идеей справедливости. Выступая в подобной функции меры, и будучи понята на основе принципа формального равенства, идея справедливости приобретает юридический характер идеи права, социокультурной проекцией которой выступают институты правосудия и другие институты сферы права.
Когда в сферу прававключеногосударство, оно приобретает качество правового.Власть такого государства, направленная на установление и поддержание в интересах общего блага некоторых всеобщих “правил игры”, институционализирующих свободу гражданского общества, и есть подлинный правопорядок, то есть порядок, основанный на идее права.
Мы попытались раскрыть феномен правовой культуры в двух аспектах:
- через философское правосознание, имеющее в качестве своего высшего предела идею права, выражаемую через другие “вечные” идеи (свободы, справедливости, общего блага);
- с помощью структурно-функциональной схемы сферы права, компоненты которой задают институциональный механизм воспроизводства правовой культуры.
Если первый тип описания рассматривает правовую культуру под углом зрения ее единства, отвлекаясь, в частности, от особенностей национальных правовых систем, то второй тип - как раз акцентируется на многообразии проявлений и вариативности правовой культуры, подчеркивая конкретную специфику ее институциональной социализации.
Однако эти способы описания не только по разному “категоризуют” правовую культуру (как “единство” и как “многообразие”), но и относятся к разным уровням содержательного обобщения: если второй способ описания может быть непосредственно соотнесен с конкретными юридико-техническими процедурами, то первый - философско-правовой - требует еще расшифровки на предметно-содержательном уровне правоведческого рассмотрения. Именно такое раскрытие содержания идеи с точки зрения той или иной школы права или традиции юридической мысли позволяет конкретно (а не спекулятивно) подойти к содержанию правовых норм, регулирующих отношения, оформляемые тем или иным институтом. Другими словами, речь идет о развернутой интерпретации современного правопонимания применительно к вопросу о том, как содержание идеи права трактуется различными школами и доктринами в контексте его (содержания) институциональной социализации, образующей региональные и национальные особенности правовых систем.
Разные школы по-разному определяют сущность права, что, естественно, влияет и на истолкование основных понятий. Предваряя анализ ситуации в современном правопонимании, выделим принципы рассмотрения содержания точек зрения на право разных школ:
1. Признание наличия “зерна истины” во взглядах каждой школы;
2. Признание частичной правоты каждого из правопониманий;
3. Признание необходимости интегративного правопонимания без волюнтаристских фокусировок на чем-то одном.
Описанную ситуацию сосуществования множества подходов в правоведении назовем “неклассической”. Признав в последнем из провозглашенных принципов необходимость “независимого и беспристрастного” взгляда на подобную ситуацию, мы должны признать и невозможность такого взгляда с чисто правоведческой позиции. В противном случае мы неминуемо окажемся на частной (и односторонней) точке зрения одной из школ. Поэтому для ее анализа мы используем культурологический подход и, в частности, разработанную нами культурно-историческую типологию направлений правопонимания[1].
Если мы хотим рассматривать правовые явления с интегративных позиций, нас не устраивает ни философско-идеалистическая, ни эмпирико-позитивистская крайности. Первая подменяет историю становленияправовой культуры логикой “исторического процесса”, конкретно-историческое изучение уникальных культурных явлений - спекулятивной философией истории, жертвующей особенное общему. Вторая же замещает культурологическое описание социологическим или функционалистским, теряя из виду “душу” культурного явления - содержание культурных норм и задающую единство такого содержания идею. Идея права и роль юридического мышления становятся камнем преткновения при выборе метода исследования правовой культуры.
Попытаемся разобраться в этом вопросе, выделив три временных масштаба осуществления права в рамках правовой культуры:
· культурно-исторический (масштаб времени, в котором изменяется правовая культура как целое);
· масштаб сферы права (в котором правовая культура как целое “дана” и лишь воспроизводится, но изменяются конкретные правовые нормы) и
· масштаб ситуации правоприменения (когда нормы также “даны” и не изменяются, а лишь реализуются).
Реально процессы из всех трех масштабов протекают параллельно, так что в конкретный момент времени можно говорить о трех сосуществующих “слоях” правовой культуры, в котором скорость изменения разных ее составляющих различна.
Если нас интересуют только второй и третий слои, то можно, как это делают представители государственно-правового позитивизма, вынести за скобки правовую культуру вместе с идеей права, изменение норм считать результатом воли законодателя, а роль юридического мышления свести к третьему слою - то есть исключительно к применению норм в конкретных ситуациях. Можно признавать значение юридического мышления и для второго слоя - как
[1] См.: Матюхин А.А. Правопонимание по Конституции Республики Казахстан (Юридико-герменевтическая техника понимания Идеи Права и толкование Конституции) // Научные труды «Адилет». 1997. № 2. С.11-13. Данная типология выделяет шесть исторически сложившихся “базисных” направлений правопонимания, по которым могут быть “разложены” те взгляды на сущность права, которые актуализируются в современной правовой культуре: 1) догматическое направление; 2) богословский подход; 3) естественно-правовой подход; 4) философско-критический подход; 5) “историческая школа” и исторический подход; 6) позитивистский подход.
3. Признание необходимости интегративного правопонимания без волюнтаристских фокусировок на чем-то одном.
Описанную ситуацию сосуществования множества подходов в правоведении назовем “неклассической”. Признав в последнем из провозглашенных принципов необходимость “независимого и беспристрастного” взгляда на подобную ситуацию, мы должны признать и невозможность такого взгляда с чисто правоведческой позиции. В противном случае мы неминуемо окажемся на частной (и односторонней) точке зрения одной из школ. Поэтому для ее анализа мы используем культурологический подход и, в частности, разработанную нами культурно-историческую типологию направлений правопонимания[1].
Если мы хотим рассматривать правовые явления с интегративных позиций, нас не устраивает ни философско-идеалистическая, ни эмпирико-позитивистская крайности. Первая подменяет историю становленияправовой культуры логикой “исторического процесса”, конкретно-историческое изучение уникальных культурных явлений - спекулятивной философией истории, жертвующей особенное общему. Вторая же замещает культурологическое описание социологическим или функционалистским, теряя из виду “душу” культурного явления - содержание культурных норм и задающую единство такого содержания идею. Идея права и роль юридического мышления становятся камнем преткновения при выборе метода исследования правовой культуры.
Попытаемся разобраться в этом вопросе, выделив три временных масштаба осуществления права в рамках правовой культуры:
· культурно-исторический (масштаб времени, в котором изменяется правовая культура как целое);
· масштаб сферы права (в котором правовая культура как целое “дана” и лишь воспроизводится, но изменяются конкретные правовые нормы) и
· масштаб ситуации правоприменения (когда нормы также “даны” и не изменяются, а лишь реализуются).
Реально процессы из всех трех масштабов протекают параллельно, так что в конкретный момент времени можно говорить о трех сосуществующих “слоях” правовой культуры, в котором скорость изменения разных ее составляющих различна.
Если нас интересуют только второй и третий слои, то можно, как это делают представители государственно-правового позитивизма, вынести за скобки правовую культуру вместе с идеей права, изменение норм считать результатом воли законодателя, а роль юридического мышления свести к третьему слою - то есть исключительно к применению норм в конкретных ситуациях. Можно признавать значение юридического мышления и для второго слоя - как
[1] См.: Матюхин А.А. Правопонимание по Конституции Республики Казахстан (Юридико-герменевтическая техника понимания Идеи Права и толкование Конституции) // Научные труды «Адилет». 1997. № 2. С.11-13. Данная типология выделяет шесть исторически сложившихся “базисных” направлений правопонимания, по которым могут быть “разложены” те взгляды на сущность права, которые актуализируются в современной правовой культуре: 1) догматическое направление; 2) богословский подход; 3) естественно-правовой подход; 4) философско-критический подход; 5) “историческая школа” и исторический подход; 6) позитивистский подход.
инструментаконструирования норм, но это не меняет сути: роль мышления здесь остается чисто служебной.
Но, как только мы начинаем принимать во внимание первый слой, возникают вопросы совсем другого свойства: о правопреемственностинорм, о том, почему парламент не могпринять какой-то закон и т.д. То есть гипотеза произволазаконодателя сменяется предположением об определенности его действий не только социально-политическими целями, но и факторами правовой культуры:состоянием отраслей права, образом юридического мышления, господствующим правопониманием, характером и уровнем правосознания и т.д.
Современный законодатель просто не может не учитывать ограничений, проистекающих из требования не ущемлять права человека[1]. Причем, если мы рассматриваем первый слой трехслойной схемы как исторически изменяющийся, то “естественные права”, как и перечисленные ранее культурные факторы, нужно считать переменными величинами. Гегель решал проблему, сводя названные факторы к саморазвертыванию и опредмечиванию Идеи. Мы также не можем игнорировать Идею Права, но считаем ее вписанной в сложный культурно-исторический контекст. А потому нам нужен подход, позволяющий рассматривать все перечисленные культурные факторы в рамках какой-либо обозримоймодели.
С нашей точки зрения, перечисленным требованиям удовлетворяет интегративный подход, на основе которого и построена упомянутая выше культурно-историческая типология, фиксирующая “неклассическую ситуацию” сосуществования множества подходов в правоведении и задающая культурно-историческую “координатную сетку” для анализа направлений правопонимания и концептуализаций права. Это позволяет также рассматривать различные варианты построения концептуализаций права, выделять направления правопонимания, интегрирующие лучшее в известных подходах и адекватные специфике того или иного государства.
Однако, при более строгом анализе, необходимо признать, что все современные направления правопонимания суть интегративные, поскольку уже на рубеже XIX-XX веков возникло множество школ, теорий и концепций права, пытавшихся преодолеть крайности исторически сложившихся подходов за счет ассимиляции и переработки идей своих оппонентов.
Формирующее влияние правопонимания проявляется в контексте становления рыночных отношений, включая расширение международного экономического сотрудничества, начало самостоятельного вхождения новых независимых государств в мировую экономику. В частности, бурное развитие получили банковское и страховое дело, которые выступают заказчиками на подготовку высококвалифицированных юристов. Разгосударствление в этих сферах, где государству раньше принадлежала абсолютная монополия, равно как приватизация и развитие свободного предпринимательства в хозяйственной сфере, привели к переосмыслению границ целого ряда отраслей права. Причем отраслевые правовые дисциплины, изменяясь сами, приводят к изменению и
[1] Соответствующие нормы внесены в конституции всех государств, называющих (или утверждающих) себя правовыми, в числе которых и Республика Казахстан.
Но, как только мы начинаем принимать во внимание первый слой, возникают вопросы совсем другого свойства: о правопреемственностинорм, о том, почему парламент не могпринять какой-то закон и т.д. То есть гипотеза произволазаконодателя сменяется предположением об определенности его действий не только социально-политическими целями, но и факторами правовой культуры:состоянием отраслей права, образом юридического мышления, господствующим правопониманием, характером и уровнем правосознания и т.д.
Современный законодатель просто не может не учитывать ограничений, проистекающих из требования не ущемлять права человека[1]. Причем, если мы рассматриваем первый слой трехслойной схемы как исторически изменяющийся, то “естественные права”, как и перечисленные ранее культурные факторы, нужно считать переменными величинами. Гегель решал проблему, сводя названные факторы к саморазвертыванию и опредмечиванию Идеи. Мы также не можем игнорировать Идею Права, но считаем ее вписанной в сложный культурно-исторический контекст. А потому нам нужен подход, позволяющий рассматривать все перечисленные культурные факторы в рамках какой-либо обозримоймодели.
С нашей точки зрения, перечисленным требованиям удовлетворяет интегративный подход, на основе которого и построена упомянутая выше культурно-историческая типология, фиксирующая “неклассическую ситуацию” сосуществования множества подходов в правоведении и задающая культурно-историческую “координатную сетку” для анализа направлений правопонимания и концептуализаций права. Это позволяет также рассматривать различные варианты построения концептуализаций права, выделять направления правопонимания, интегрирующие лучшее в известных подходах и адекватные специфике того или иного государства.
Однако, при более строгом анализе, необходимо признать, что все современные направления правопонимания суть интегративные, поскольку уже на рубеже XIX-XX веков возникло множество школ, теорий и концепций права, пытавшихся преодолеть крайности исторически сложившихся подходов за счет ассимиляции и переработки идей своих оппонентов.
Формирующее влияние правопонимания проявляется в контексте становления рыночных отношений, включая расширение международного экономического сотрудничества, начало самостоятельного вхождения новых независимых государств в мировую экономику. В частности, бурное развитие получили банковское и страховое дело, которые выступают заказчиками на подготовку высококвалифицированных юристов. Разгосударствление в этих сферах, где государству раньше принадлежала абсолютная монополия, равно как приватизация и развитие свободного предпринимательства в хозяйственной сфере, привели к переосмыслению границ целого ряда отраслей права. Причем отраслевые правовые дисциплины, изменяясь сами, приводят к изменению и
[1] Соответствующие нормы внесены в конституции всех государств, называющих (или утверждающих) себя правовыми, в числе которых и Республика Казахстан.
предметов правового регулирования. Так, существенно ограничивается и конкретизируется предмет финансового права[1], добавляются новые компоненты (полицейское право, административная юстиция) и переосмысляется предмет права административного[2]. В связи с признанием института частной собственности существенно расширяется и перетолковывается предмет гражданского права, развивается международное частное право. Происходящие социально-экономические и политические изменения затрагивают и большинство предметов регулирования специальных отраслей права: семейного, жилищного, земельного, водного, лесного. Бурно развиваются экологическое право, законодательство о недрах, о природных ресурсах и т.д.
Естественно, что в современных условиях, вместе с изменением экономического строя произошло переосмысление правовой идеологии, и это выразилось в кризисе господствовавшей прежде правовой доктрины, отказе от многих общеметодологических и концептуальных положений марксизма-ленинизма, что в итоге привело к началу формирования новой теории государства и права[3], которая не просто следует за событиями, стремясь отвечать новым общественно-политическим и экономическим реальностям, но и выполняет методологическую функцию по отношению к отраслевым дисциплинам, активно реагируя на их запросы. Получается, что новая правовая идеология и концептуальные положения новой теории государства и права через отраслевые дисциплины воздействуют на формирование новых экономических институтов.
Одной из важнейших проблем становления экономических институтов новых независимых государств является привлечение инвестиций, подразумевающее не только чисто экономическую (потеря собственности, прибылей и т.д.), но и социальную сторону. Статья 6 Конституции Казахстана дает пример сбалансированного решения вопроса о собственности:
“В Республике Казахстан признаются и равным образом защищаются государственная и частная собственность (ч.1).
Собственность обязывает, пользование ею должно одновременно служить общественному благу (ч.2)”.
В основе такого баланса - опыт целого ряда развитых стран, записавших в свои конституции положения о социальном характере государства.
Соответственно имеются корреспондирующие социальные обязанности или могут в интересах общественного блага ограничиваться законом и другие права и свободы. В то же время Конституция четко определяет пределы подобных ограничений, запрещая ограничивать и вовсе целый ряд прав и свобод. Тем самым, Конституция Республики устанавливает уникальный, специфичный именно для Казахстана, баланс либерально-демократических и социальных ценностей.
[1] Карасева М.В. О предмете финансового права на современном этапе // Государство и право, 1997, №11.
[2] Бельский К.С. К вопросу о предмете административного права // Государство и право, 1997, №11.
[3] Глебов А.П. Новое поколение учебников по теории государства и права // Государство и право, 1997, №4.
Естественно, что в современных условиях, вместе с изменением экономического строя произошло переосмысление правовой идеологии, и это выразилось в кризисе господствовавшей прежде правовой доктрины, отказе от многих общеметодологических и концептуальных положений марксизма-ленинизма, что в итоге привело к началу формирования новой теории государства и права[3], которая не просто следует за событиями, стремясь отвечать новым общественно-политическим и экономическим реальностям, но и выполняет методологическую функцию по отношению к отраслевым дисциплинам, активно реагируя на их запросы. Получается, что новая правовая идеология и концептуальные положения новой теории государства и права через отраслевые дисциплины воздействуют на формирование новых экономических институтов.
Одной из важнейших проблем становления экономических институтов новых независимых государств является привлечение инвестиций, подразумевающее не только чисто экономическую (потеря собственности, прибылей и т.д.), но и социальную сторону. Статья 6 Конституции Казахстана дает пример сбалансированного решения вопроса о собственности:
“В Республике Казахстан признаются и равным образом защищаются государственная и частная собственность (ч.1).
Собственность обязывает, пользование ею должно одновременно служить общественному благу (ч.2)”.
В основе такого баланса - опыт целого ряда развитых стран, записавших в свои конституции положения о социальном характере государства.
Соответственно имеются корреспондирующие социальные обязанности или могут в интересах общественного блага ограничиваться законом и другие права и свободы. В то же время Конституция четко определяет пределы подобных ограничений, запрещая ограничивать и вовсе целый ряд прав и свобод. Тем самым, Конституция Республики устанавливает уникальный, специфичный именно для Казахстана, баланс либерально-демократических и социальных ценностей.
[1] Карасева М.В. О предмете финансового права на современном этапе // Государство и право, 1997, №11.
[2] Бельский К.С. К вопросу о предмете административного права // Государство и право, 1997, №11.
[3] Глебов А.П. Новое поколение учебников по теории государства и права // Государство и право, 1997, №4.
Бурное развитие национальных законодательств новых[1] независимых государств тесно связано с изменением предметов правового регулирования, их системной взаимосвязи, что, в свою очередь, находится во взаимозависимости с формированием нового содержания юридического образования, становлением новой системы юридических дисциплин.
Непосредственную связь становление национальных государственностей и систем права имеет с конституционным (государственным)правом, которое по сути приходится создавать заново. Так, например, в Казахстане есть и солидное теоретическое наследие, и высококвалифицированные конституционалисты, однако Конституция 1995 года, практика ее применения, складывающаяся система разделения и взаимодействия властей, а также оригинальная система реализации конституционной власти еще ждут своего дисциплинарного осмысления. И то, под влиянием какой из школ начнет происходить это осмысление, будет оказывать существенное влияние на характер казахстанской государственности.
В частности, в рамках перехода от постсоветской к правовой государственности необходимо концептуальное признание значения международных стандартов прав человека. Это означает не только очевидные изменения правовой идеологии и основных положений теории, но и пересмотр роли и значения конституционного права, превращение его из декларации в право прямого действия. Кроме того, это предполагает переосмысление содержания таких, вроде бы, традиционных дисциплин, как уголовный процесс: последний теперь должен конкретизировать конституционные принципы правосудия (такие как, например,презумпция невиновности) и служить их реализации. От характера теоретического осмысления и связанного с ним способа практической реализации данных принципов зависит участие Казахстана в авторитетных международных организациях, установление партнерских отношений с развитыми странами.
Действующие конституционные положения позволяют увидеть триумф и парадоксы общественной мысли уходящего столетия. И Основной закон страны отражает накал страстей, проявляющийся в попытке нахождения компромиссов между различными ценностными идеями, захватывающими широкие слои населения. В этой ситуации в Казахстане на самом высшем уровне юридически закрепляются ценности демократического общества и правового государства. Но Конституция содержит отсылки и к другим сущностным ориентирам становления независимого государства, в частности, указывая и на его светский и социальный характер. Принципиальным моментом является также закрепление в качестве высшей ценности государства человека, его жизни, прав и свобод (ст.1 ч.1). Это предопределяет наиболее общую ориентацию проводимых реформ на “очеловечивание” государственной машины, на поворот государства к человеку.
[1] «Новое, - подчеркивает А.К.Котов, характеризуя Казахстан, - не значит молодое... Такое государство... уже обладало формально-юридическим суверенитетом (потому оно не стало называться «страной, освободившейся от колониальной зависимости»), хотя территория его перед ситуацией правопреемственности была зависимой, за отношения которой с другими такими же республиками и за интересы которой на международной арене пока выступало государство-предшественник в лице СССР... Прошлое Казахстана, в котором вызревали качества его суверенности, государственности, бесконечно, как бесконечно будущее его истории». - Котов А.К. Конституционное становление Казахстана как нового независимого государства // Научные труды «Адилет», 1997, №1. С.8-9.
Непосредственную связь становление национальных государственностей и систем права имеет с конституционным (государственным)правом, которое по сути приходится создавать заново. Так, например, в Казахстане есть и солидное теоретическое наследие, и высококвалифицированные конституционалисты, однако Конституция 1995 года, практика ее применения, складывающаяся система разделения и взаимодействия властей, а также оригинальная система реализации конституционной власти еще ждут своего дисциплинарного осмысления. И то, под влиянием какой из школ начнет происходить это осмысление, будет оказывать существенное влияние на характер казахстанской государственности.
В частности, в рамках перехода от постсоветской к правовой государственности необходимо концептуальное признание значения международных стандартов прав человека. Это означает не только очевидные изменения правовой идеологии и основных положений теории, но и пересмотр роли и значения конституционного права, превращение его из декларации в право прямого действия. Кроме того, это предполагает переосмысление содержания таких, вроде бы, традиционных дисциплин, как уголовный процесс: последний теперь должен конкретизировать конституционные принципы правосудия (такие как, например,презумпция невиновности) и служить их реализации. От характера теоретического осмысления и связанного с ним способа практической реализации данных принципов зависит участие Казахстана в авторитетных международных организациях, установление партнерских отношений с развитыми странами.
Действующие конституционные положения позволяют увидеть триумф и парадоксы общественной мысли уходящего столетия. И Основной закон страны отражает накал страстей, проявляющийся в попытке нахождения компромиссов между различными ценностными идеями, захватывающими широкие слои населения. В этой ситуации в Казахстане на самом высшем уровне юридически закрепляются ценности демократического общества и правового государства. Но Конституция содержит отсылки и к другим сущностным ориентирам становления независимого государства, в частности, указывая и на его светский и социальный характер. Принципиальным моментом является также закрепление в качестве высшей ценности государства человека, его жизни, прав и свобод (ст.1 ч.1). Это предопределяет наиболее общую ориентацию проводимых реформ на “очеловечивание” государственной машины, на поворот государства к человеку.
[1] «Новое, - подчеркивает А.К.Котов, характеризуя Казахстан, - не значит молодое... Такое государство... уже обладало формально-юридическим суверенитетом (потому оно не стало называться «страной, освободившейся от колониальной зависимости»), хотя территория его перед ситуацией правопреемственности была зависимой, за отношения которой с другими такими же республиками и за интересы которой на международной арене пока выступало государство-предшественник в лице СССР... Прошлое Казахстана, в котором вызревали качества его суверенности, государственности, бесконечно, как бесконечно будущее его истории». - Котов А.К. Конституционное становление Казахстана как нового независимого государства // Научные труды «Адилет», 1997, №1. С.8-9.
Содержание конституционных формулировок подчеркивает своеобразие Казахстана в современных условиях, утверждает оригинальные конструкции организации общественного и государственного устройства. И одной из важнейших проблем, которую должно решить это новое государственное устройство, является обеспечение условий развития.
В каждой стране идея развития находит своеобразное преломление, соответствующее ее исторически сложившимся особенностям. В частности, для Казахстана важно, что поворот государства к человеку вовсе не означает возврата к государственному патернализму. С одной стороны, особенностью казахстанской модели демократии является акцент нагосударственном регулировании и постепенность перехода к саморегулированию различных сфер общественной жизни при сохранении общей социальной ориентации государства. С другой, - вмешательство государства в различные сферы общества и хозяйства ограничивается правом. Более того, государство, становясь правовым, само ограничивает себя Конституцией и законами, а обязанностью государственной власти становится обеспечение стабильности (устойчивости)путем создания согласованных и стабильных условий развития граждан и их сообществ, повышения качества жизни, обеспечения правопорядка, общественной и национальной безопасности.
Важнейшие особенности развития – локальность и спонтанность, т.е. развитие возможно лишь в определенных областях, а не вообще везде и всегда, и развитие совершенно непредсказуемо. Поэтому государство в принципе не может административным путем обеспечить планомерное и устойчивое развитие (как это мыслилось в СССР). Но оно обязано обеспечить правопорядок и национальную безопасность как условия социальной стабильности. Главное предназначение государства состоит именно в создании благоприятных условий для того, чтобы развитие могло состояться. В этом суть важнейшего принципа либерализма применительно к развитию.
Очаги развития возникают в инициативах (как правило, неформальных) снизу. В рамках действующего законодательства как отдельным гражданам, так и их сообществам должна быть предоставлена максимально возможная свобода для проявления самых разных инициатив, предпринимательских начинаний, форм самоорганизации и самоуправления.
Говоря предельно обобщенно, речь идет о разделении общества и государствакак партнеров, равно заинтересованных в процветании и безопасности страны. Но при этом общем интересе каждый из партнеров наделяется своими специфическими функциями. Если общество (в данном контексте) выступает как питательная среда для предпринимательской, инновационной деятельности, то в задачу государства входит удержание этой (как, впрочем, и всякой другой) деятельности в определенных, прежде всего правовых рамках: задание ‘’правил игры’’, обеспечение – управленческими и политическими методами - их безусловного выполнения, а также достижения баланса либерально-демократических и социальных ценностей.
С точки зрения представления об основных функциях государства в сфере права - правоустановительной, правоприменительной и правоохранительной - проблема появления такого баланса состоит в том, чтобы выбрать справедливую
В каждой стране идея развития находит своеобразное преломление, соответствующее ее исторически сложившимся особенностям. В частности, для Казахстана важно, что поворот государства к человеку вовсе не означает возврата к государственному патернализму. С одной стороны, особенностью казахстанской модели демократии является акцент нагосударственном регулировании и постепенность перехода к саморегулированию различных сфер общественной жизни при сохранении общей социальной ориентации государства. С другой, - вмешательство государства в различные сферы общества и хозяйства ограничивается правом. Более того, государство, становясь правовым, само ограничивает себя Конституцией и законами, а обязанностью государственной власти становится обеспечение стабильности (устойчивости)путем создания согласованных и стабильных условий развития граждан и их сообществ, повышения качества жизни, обеспечения правопорядка, общественной и национальной безопасности.
Важнейшие особенности развития – локальность и спонтанность, т.е. развитие возможно лишь в определенных областях, а не вообще везде и всегда, и развитие совершенно непредсказуемо. Поэтому государство в принципе не может административным путем обеспечить планомерное и устойчивое развитие (как это мыслилось в СССР). Но оно обязано обеспечить правопорядок и национальную безопасность как условия социальной стабильности. Главное предназначение государства состоит именно в создании благоприятных условий для того, чтобы развитие могло состояться. В этом суть важнейшего принципа либерализма применительно к развитию.
Очаги развития возникают в инициативах (как правило, неформальных) снизу. В рамках действующего законодательства как отдельным гражданам, так и их сообществам должна быть предоставлена максимально возможная свобода для проявления самых разных инициатив, предпринимательских начинаний, форм самоорганизации и самоуправления.
Говоря предельно обобщенно, речь идет о разделении общества и государствакак партнеров, равно заинтересованных в процветании и безопасности страны. Но при этом общем интересе каждый из партнеров наделяется своими специфическими функциями. Если общество (в данном контексте) выступает как питательная среда для предпринимательской, инновационной деятельности, то в задачу государства входит удержание этой (как, впрочем, и всякой другой) деятельности в определенных, прежде всего правовых рамках: задание ‘’правил игры’’, обеспечение – управленческими и политическими методами - их безусловного выполнения, а также достижения баланса либерально-демократических и социальных ценностей.
С точки зрения представления об основных функциях государства в сфере права - правоустановительной, правоприменительной и правоохранительной - проблема появления такого баланса состоит в том, чтобы выбрать справедливую
(правовую) меру между: установлением правовых возможностей для свободного развития инициатив граждан и их объединений (в рамках первой из отмеченных функций); регулированием процессов их самоорганизации в рамках гражданского общества (в рамках второй функции); необходимостью обеспечения безопасности, предотвращения или ограничения негативных последствий такой свободной самоорганизации для самого общества, поскольку развитие всегда связано с риском.
С защищенностью от рисков развития обычно связывается представление о стабильности в стране и об устойчивости развития.
С изложенных позиций современная ситуация в Казахстане парадоксальным образом предстает как ситуация бурного, но не сбалансированного развития. В такой ситуации на государство и его исполнительную власть, в частности, ложится особая ответственность за балансирование -в рамках права - текущих в стране и обществе процессов, выработку и проведение в жизнь особой политики развития.
Именно право должно выступать той формой, в которой регулируются (“взвешиваются”) значения разных сторон отношения либерального и социального, в поиске баланса между которыми и происходит рождение такой политики.
В поисках адекватной государственной идеи как Казахстана, так и ряда других независимых государств СНГ идея устойчивого развития - не только ценностно приемлемая для представителей бывшего советского народа утопия, но и признанный международным сообществом социальный идеал, отмеченный редким единодушием как развитых стран, так и развивающихся, как правительств, так и неправительственных организаций, как научной общественности, так и нон-конформистов типа Greenpeace. В чем же секрет такого всеобщего признания? На наш взгляд, в том, что идея устойчивого развития представляет собой попытку идеально-ценностного ответа на целый ряд глобальных проблем (“вызовов эпохи”), за которыми стоит определенная проблемная ситуация.
Ценность устойчивого развития связана с геополитической и мирохозяйственной проблемой становления нового мирового порядка. Развал СССР лишь оттенил происходящие в мире процессы. Потеря идеологических ориентиров сменилась поиском собственных идеалов для обретших независимость государств. Этот поиск идеала связан с возникшим ощущением неустойчивости нынешнего мирового порядка и необходимости становления нового и - что особо значимо для Казахстана - нахождения в этом новом мировом порядке своего места. При этом подразумевается, что утверждаемый порядок окажется разумным и целесообразным, будет способствовать постоянному совершенствованию существующего положения дел. Наблюдаемая же неустойчивость утверждаемого мирового порядка вызывает необходимость специальной оговорки в формулировке идеала - устойчивое развитие.
Представление об устойчивости, которое пришло в социальные науки из кибернетики, подразумевает также, что общество почти “автоматически” возвращается в относительно безопасное состояние всякий раз, когда осознается опасность катастрофы .
С защищенностью от рисков развития обычно связывается представление о стабильности в стране и об устойчивости развития.
С изложенных позиций современная ситуация в Казахстане парадоксальным образом предстает как ситуация бурного, но не сбалансированного развития. В такой ситуации на государство и его исполнительную власть, в частности, ложится особая ответственность за балансирование -в рамках права - текущих в стране и обществе процессов, выработку и проведение в жизнь особой политики развития.
Именно право должно выступать той формой, в которой регулируются (“взвешиваются”) значения разных сторон отношения либерального и социального, в поиске баланса между которыми и происходит рождение такой политики.
В поисках адекватной государственной идеи как Казахстана, так и ряда других независимых государств СНГ идея устойчивого развития - не только ценностно приемлемая для представителей бывшего советского народа утопия, но и признанный международным сообществом социальный идеал, отмеченный редким единодушием как развитых стран, так и развивающихся, как правительств, так и неправительственных организаций, как научной общественности, так и нон-конформистов типа Greenpeace. В чем же секрет такого всеобщего признания? На наш взгляд, в том, что идея устойчивого развития представляет собой попытку идеально-ценностного ответа на целый ряд глобальных проблем (“вызовов эпохи”), за которыми стоит определенная проблемная ситуация.
Ценность устойчивого развития связана с геополитической и мирохозяйственной проблемой становления нового мирового порядка. Развал СССР лишь оттенил происходящие в мире процессы. Потеря идеологических ориентиров сменилась поиском собственных идеалов для обретших независимость государств. Этот поиск идеала связан с возникшим ощущением неустойчивости нынешнего мирового порядка и необходимости становления нового и - что особо значимо для Казахстана - нахождения в этом новом мировом порядке своего места. При этом подразумевается, что утверждаемый порядок окажется разумным и целесообразным, будет способствовать постоянному совершенствованию существующего положения дел. Наблюдаемая же неустойчивость утверждаемого мирового порядка вызывает необходимость специальной оговорки в формулировке идеала - устойчивое развитие.
Представление об устойчивости, которое пришло в социальные науки из кибернетики, подразумевает также, что общество почти “автоматически” возвращается в относительно безопасное состояние всякий раз, когда осознается опасность катастрофы .
В рамках представлений о мировом порядке подразумевается, что развиваться может не только и не столько мир в целом, сколько его относительно автономные (самодостаточные) единицы - регионы. Мир в целом стал многофокусным(хотя и взаимозависимым), а его развитие - проблематичным, поскольку развитие отдельных регионов противоречиво и может иметь в качестве своих последствий условия “среды”, препятствующие развитию других регионов. Мы должны научиться жить и принимать решения в таких условиях постоянной “катастрофичности”, когда любая устойчивость является лишь локальной (региональной).
Единицами развития не всегда были регионы, хотя не так уж далеки времена держав, опиравшихся на колониальные империи. Естественнымизонами их влияния при неоколониализме были, как правило, территории бывших колониальных империй. Регионы же - образования искусственные, даже в плане географии, поскольку процессы регионализации, в результате которых они возникают, тесно связаны с целенаправленным запуском интеграционных механизмов, направленных на достижение стратегической автономии, т.е. положения самостоятельного субъекта геополитики и мирохозяйственных отношений.
Примерами, претендующими на роль такого субъекта, могут служить Азиатско-Тихоокеанский регион и Латинская Америка. Наиболее “чистый” пример интеграции дал регион, не только не знавший неоколониализма, но в недалеком прошлом сам состоявший в основном из колониальных держав - Европа. Ныне ни одна из европейских держав уже не может в одиночку противостоять американскому влиянию. Страны Европы, обладающие наиболее старыми и развитыми правовыми системами, дают в последнее десятилетие пример не только самой тесной интеграции в различных сферах, но и впечатляющий образец создания межгосударственных институтов. В случае успеха интеграционных процессов подобный регион превратится в хотя и открытый, но вполне самодостаточный “мир” с собственным замыслом мирового порядка, основанным на способности понимать и переинтерпретировать другие региональные замыслы. В формировании по крайней мере нескольких подобных регионов, образующих “полифокусный” и взаимозависимый мир, и состоит проблемная ситуация становления нового мирового порядка, которая перейдет и в XXI век.
В какие же регионализационные и интеграционные процессы - и в какой мере - необходимо встраиваться Казахстану? Преодоление описанной выше проблемной ситуации является для Казахстана одним из рисков развития - внешнеполитическим. Именно с защищенностью от подобных рисков связываем мы представление о стабильности в стране и об устойчивости развития.
С культурологической точки зрения решение проблем интеграции СНГ предполагает поиск альтернативы ленинско-сталинскому решению вопроса о соотношении геополитических и этнокультурных факторов в истории. Это решение основывалось на традиционной для марксизма (и критиковавшейся еще в 80-е годы прошлого века) недооценке культурного фактора: из классового социально-экономического единства выводилось классовое же социально-политическое единство независимо от национальной и государственной
Единицами развития не всегда были регионы, хотя не так уж далеки времена держав, опиравшихся на колониальные империи. Естественнымизонами их влияния при неоколониализме были, как правило, территории бывших колониальных империй. Регионы же - образования искусственные, даже в плане географии, поскольку процессы регионализации, в результате которых они возникают, тесно связаны с целенаправленным запуском интеграционных механизмов, направленных на достижение стратегической автономии, т.е. положения самостоятельного субъекта геополитики и мирохозяйственных отношений.
Примерами, претендующими на роль такого субъекта, могут служить Азиатско-Тихоокеанский регион и Латинская Америка. Наиболее “чистый” пример интеграции дал регион, не только не знавший неоколониализма, но в недалеком прошлом сам состоявший в основном из колониальных держав - Европа. Ныне ни одна из европейских держав уже не может в одиночку противостоять американскому влиянию. Страны Европы, обладающие наиболее старыми и развитыми правовыми системами, дают в последнее десятилетие пример не только самой тесной интеграции в различных сферах, но и впечатляющий образец создания межгосударственных институтов. В случае успеха интеграционных процессов подобный регион превратится в хотя и открытый, но вполне самодостаточный “мир” с собственным замыслом мирового порядка, основанным на способности понимать и переинтерпретировать другие региональные замыслы. В формировании по крайней мере нескольких подобных регионов, образующих “полифокусный” и взаимозависимый мир, и состоит проблемная ситуация становления нового мирового порядка, которая перейдет и в XXI век.
В какие же регионализационные и интеграционные процессы - и в какой мере - необходимо встраиваться Казахстану? Преодоление описанной выше проблемной ситуации является для Казахстана одним из рисков развития - внешнеполитическим. Именно с защищенностью от подобных рисков связываем мы представление о стабильности в стране и об устойчивости развития.
С культурологической точки зрения решение проблем интеграции СНГ предполагает поиск альтернативы ленинско-сталинскому решению вопроса о соотношении геополитических и этнокультурных факторов в истории. Это решение основывалось на традиционной для марксизма (и критиковавшейся еще в 80-е годы прошлого века) недооценке культурного фактора: из классового социально-экономического единства выводилось классовое же социально-политическое единство независимо от национальной и государственной
принадлежности (“пролетарии всех стран, соединяйтесь”, “пролетарский интернационализм”). Марксизм-ленинизм, уделяя немалое внимание и “национальному вопросу”, и институциональным факторам общественной жизни (“семья, частная собственность, государство”), рассматривал их исключительно как инструмент классовой борьбы. В годы первой мировой войны это вело, например, к такому “перевернутому” пониманию патриотизма, как ленинская версия “национальной гордости великороссов”: большевики призывали рабочих всех стран к “борьбе против собственных правительств” с целью перевода “войны империалистической в войну гражданскую”.
При всей разнице своего звучания как “геополитический” лозунг “мировой революции”, так и “национальный” лозунг “строительства социализма в одной стране” означали приоритет геополитического фактора перед этнокультурным. Тактически с многонациональностью культуры поступили “мягче”, чем с многоукладностью экономики, но стратегически и там, и там проводилась линия на унификацию и завоевание “командных высот” для социализма.
В годы перестройки борьба за территориальный хозрасчет, а затем и национальные суверенитеты сравнялась, а затем и опередила борьбу за многообразие форм собственности. После ликвидации СССР место геополитического субъекта оказалось “вакантным” и возник естественный искус - пойти по принципу “от противного” (в плане соотношения геополитического и этнокультурного факторов).
Опыт, например, европейской интеграции основывается не на “сближении наций”, а на “кросс-культурном взаимодействии”, диалоге культур, использующем взаимодополнительность культурных различий, тем более, что мир из биполярного стал многополярным.
Относительная устойчивость СНГ показывает, что независимые государства, образовавшиеся на территории бывшего СССР (за исключением стран Балтии), все же больше тяготеют друг к другу, чем к другим региональным центрам геополитического влияния. Если при нормализации жизни в наших странах такое тяготение друг к другу из безальтернативной необходимости вынужденной зависимости станет осознанным государственным и историческим самоопределением, то вполне вероятно современное призвание евразийства: превратить нашу “континентальную” общность в цивилизационную, а этнокультурные силы из националистически-центробежных сделать интеграционно-объединяющими.
Анализ правовых проблем интеграции убеждает, что образование межгосударственных объединений как субъектов международного права сталкивается с недостаточностью для их описания таких традиционных категорий, как “конфедерация” и т.д. Принцип “неделимости суверенитета” при передаче межгосударственному объединению полномочий порождает вопрос о пределах делегирования полномочий, за которым начинается “потеря суверенитета”. Характерно, что подобные проблемы, приобретая публичный характер, могут порождать такие психологические подтексты, что их толкование массовым сознанием получает неправовое звучание.
Еще одна проблема связана с тем, что иерархия силы правовых норм (международный договор - национальная Конституция - национальные законы) в
При всей разнице своего звучания как “геополитический” лозунг “мировой революции”, так и “национальный” лозунг “строительства социализма в одной стране” означали приоритет геополитического фактора перед этнокультурным. Тактически с многонациональностью культуры поступили “мягче”, чем с многоукладностью экономики, но стратегически и там, и там проводилась линия на унификацию и завоевание “командных высот” для социализма.
В годы перестройки борьба за территориальный хозрасчет, а затем и национальные суверенитеты сравнялась, а затем и опередила борьбу за многообразие форм собственности. После ликвидации СССР место геополитического субъекта оказалось “вакантным” и возник естественный искус - пойти по принципу “от противного” (в плане соотношения геополитического и этнокультурного факторов).
Опыт, например, европейской интеграции основывается не на “сближении наций”, а на “кросс-культурном взаимодействии”, диалоге культур, использующем взаимодополнительность культурных различий, тем более, что мир из биполярного стал многополярным.
Относительная устойчивость СНГ показывает, что независимые государства, образовавшиеся на территории бывшего СССР (за исключением стран Балтии), все же больше тяготеют друг к другу, чем к другим региональным центрам геополитического влияния. Если при нормализации жизни в наших странах такое тяготение друг к другу из безальтернативной необходимости вынужденной зависимости станет осознанным государственным и историческим самоопределением, то вполне вероятно современное призвание евразийства: превратить нашу “континентальную” общность в цивилизационную, а этнокультурные силы из националистически-центробежных сделать интеграционно-объединяющими.
Анализ правовых проблем интеграции убеждает, что образование межгосударственных объединений как субъектов международного права сталкивается с недостаточностью для их описания таких традиционных категорий, как “конфедерация” и т.д. Принцип “неделимости суверенитета” при передаче межгосударственному объединению полномочий порождает вопрос о пределах делегирования полномочий, за которым начинается “потеря суверенитета”. Характерно, что подобные проблемы, приобретая публичный характер, могут порождать такие психологические подтексты, что их толкование массовым сознанием получает неправовое звучание.
Еще одна проблема связана с тем, что иерархия силы правовых норм (международный договор - национальная Конституция - национальные законы) в
разных государствах трактуется по-разному. Культурные различия в правопонимании проявятся и при попытках реализовать принцип “сближения законодательств” (например, о таможенном контроле, валютном регулировании и т.п.): применение даже идентичных норм “неунифицированными” институтами правосудия и правоохранительными органами в сходных ситуациях приведет к различным решениям. Фактически интеграционные процессы подвергают испытанию фундаментальный принцип права - принцип формального равенства, который при кросс-культурных взаимодействиях не всегда понятен для реализации. В случае культурной близости могут выручить общие традиционные нормы. А как быть в случае культурных различий, затрагивающих, например, представления о справедливости или гуманности (вопрос об отмене смертной казни), о человеческой жизни (вопрос об абортах) и т.д.?
И все же, при всей сложности проблем по рассмотренным выше аспектам, они представляются вполне разрешимыми при наличии исторической воли народов наших стран к сближению, при ответственном стремлении руководства наших государств каждый раз находить политически взвешенные решения, не боясь при изменении ситуации искать их заново, не пренебрегая при этом как собственным опытом, так и опытом других стран.
В контексте интеграции СНГ(и особенно стран «четверки»: таможенный союз, перспективы создания единого экономического и информационного пространства) можно провести аналогию с наметившимся процессом «европеизации» юридического образования в государствах Европейского Союза[1]. Потребность правовой унификации в интегрирующейся Европе выше, чем, например, в Соединенных Штатах, так как европейские государства имеют более диверсифицированную правовую культуру. Подобная правовая унификация подталкивается транснационализацией юридического образования, важным ингредиентом которого становится сравнительное право, которое необходимо для приобретения глубокой правовой культуры и гибкости юридического мышления. Естественно возрастает потребность в учебных пособиях, которые бы не просто давали обзор главных правовых систем мира или описывали характерные черты права отдельных государств, но и обсуждали в сравнительной перспективе конкретные области материального и процессуального права, например, права контрактов, компаний или административной процедуры.
В интеграционных процессах правопонимания (а затем - и правовых институтов) велика роль общетеоретических и философско-правовых дисциплин, которые должны занимать надлежащее место в учебных планах.
Но, если в рамках «четверки» начнет реализовываться предложение Президента Казахстана Н.А.Назарбаева о создании «Общего рынка СНГ» по образцу Евросоюза, то юридическое образование стран Содружества, имеющее общие философско-теоретические корни, поможет избежать трудностей европейских коллег в “притирке” правопонимания, позаботившись об интегративности уже сейчас. Это значительно облегчит и работу по формированию общего правового поля: «Необходимы юристы с глобальным
[1] Бойцова В.В. Европейский образовательный процесс и Россия // Государство и право, 1997, №11. С.70 и далее.
И все же, при всей сложности проблем по рассмотренным выше аспектам, они представляются вполне разрешимыми при наличии исторической воли народов наших стран к сближению, при ответственном стремлении руководства наших государств каждый раз находить политически взвешенные решения, не боясь при изменении ситуации искать их заново, не пренебрегая при этом как собственным опытом, так и опытом других стран.
В контексте интеграции СНГ(и особенно стран «четверки»: таможенный союз, перспективы создания единого экономического и информационного пространства) можно провести аналогию с наметившимся процессом «европеизации» юридического образования в государствах Европейского Союза[1]. Потребность правовой унификации в интегрирующейся Европе выше, чем, например, в Соединенных Штатах, так как европейские государства имеют более диверсифицированную правовую культуру. Подобная правовая унификация подталкивается транснационализацией юридического образования, важным ингредиентом которого становится сравнительное право, которое необходимо для приобретения глубокой правовой культуры и гибкости юридического мышления. Естественно возрастает потребность в учебных пособиях, которые бы не просто давали обзор главных правовых систем мира или описывали характерные черты права отдельных государств, но и обсуждали в сравнительной перспективе конкретные области материального и процессуального права, например, права контрактов, компаний или административной процедуры.
В интеграционных процессах правопонимания (а затем - и правовых институтов) велика роль общетеоретических и философско-правовых дисциплин, которые должны занимать надлежащее место в учебных планах.
Но, если в рамках «четверки» начнет реализовываться предложение Президента Казахстана Н.А.Назарбаева о создании «Общего рынка СНГ» по образцу Евросоюза, то юридическое образование стран Содружества, имеющее общие философско-теоретические корни, поможет избежать трудностей европейских коллег в “притирке” правопонимания, позаботившись об интегративности уже сейчас. Это значительно облегчит и работу по формированию общего правового поля: «Необходимы юристы с глобальным
[1] Бойцова В.В. Европейский образовательный процесс и Россия // Государство и право, 1997, №11. С.70 и далее.
мышлением, которые знают относительные, стабильные принципы и нормы, знакомы с историческими предпосылками, судебными методами и имеют достаточное представление о взаимоотношениях правовых и других аспектов общественной жизни. Юридическое образование должно в какой-то мере дистанцироваться от деталей национальных систем права, что сделает менее уязвимым приобретение знаний, мгновенно стареющих под росчерком пера законодателя. Это позволит передать «оперяющимся юристам» гибкость правового мышления, требуемую тогда, когда материальное право становится правовой историей. Универсализация и философизация юридического образования предполагают акцент на изучении правовых методов(толкования, интерпретации), а не материального права»[1].
Подобные методы, опираясь на общие принципы теории и философии права и техники юридической герменевтики, задействуют также концептуальный аппарат сравнительного правоведения, что помогает за общими чертами не потерять конкретные. В этом же плане представляется чрезвычайно актуальной разработка культурологического и аксиологического подходов к праву[2], а также юридической регионологии[3], позволяющей исследовать специфику и правовое своеобразие отдельных территорий.
Важное методологическое значениев свете происходящих изменений приобретает также системный подход - ведь в общественной жизни возникает все большемногоуровневых отношений, которые на первом, основном уровне однородны и регулируются какой-то одной отраслью права, но при этом еще порождают производные или примыкающие группы общественных отношений, регулируемые другими отраслями. По отношению, например, к трудовому праву такими производными отношениями являются отношения по обеспечению занятости и трудоустройства, отношения по рассмотрению трудовых споров и т.д.
Но в некоторых случаях мы сталкиваемся с общественными отношениями принципиально комплексного характера, при рассмотрении которых системность нужна уже на исходной стадии. Так, например, банковское правовыступает как комплексный правовой институт, включающий в себя нормы гражданского, административного и финансового права. Такую же комплексную природу имеет и межотраслевой институт собственности[4]. В подобных ситуациях, очевидно, нужно более тесное взаимоотношение юридического образования с правовой наукой, причем не на стадии изложения найденных решений, а уже в процессе постановки проблем. Только тогда подготовка юристов станет отвечать потребностям постоянно развивающейся практики.
Таким образом, актуализация форм и способов правопонимания, начиная с поиска альтернативы советскому (ленинско-сталинскому) решению о соотношении геополитических и этнокультурных факторов, с реализации
[1] Там же.
[2] Лаптева Л.Е. Политико-правовые ценности: история и современность // Государство и право, 1997, №7.
[3] Левакин И.В. О современной российской юридической регионологии (к постановке проблемы, ее научном статусе и возможностях преподавания) // Государство и право, 1997, №10
[4] Морозова Л.А. Государство и собственность (Проблемы межотраслевого института) // Государство и право, 1996, №12. С.19-32.
Подобные методы, опираясь на общие принципы теории и философии права и техники юридической герменевтики, задействуют также концептуальный аппарат сравнительного правоведения, что помогает за общими чертами не потерять конкретные. В этом же плане представляется чрезвычайно актуальной разработка культурологического и аксиологического подходов к праву[2], а также юридической регионологии[3], позволяющей исследовать специфику и правовое своеобразие отдельных территорий.
Важное методологическое значениев свете происходящих изменений приобретает также системный подход - ведь в общественной жизни возникает все большемногоуровневых отношений, которые на первом, основном уровне однородны и регулируются какой-то одной отраслью права, но при этом еще порождают производные или примыкающие группы общественных отношений, регулируемые другими отраслями. По отношению, например, к трудовому праву такими производными отношениями являются отношения по обеспечению занятости и трудоустройства, отношения по рассмотрению трудовых споров и т.д.
Но в некоторых случаях мы сталкиваемся с общественными отношениями принципиально комплексного характера, при рассмотрении которых системность нужна уже на исходной стадии. Так, например, банковское правовыступает как комплексный правовой институт, включающий в себя нормы гражданского, административного и финансового права. Такую же комплексную природу имеет и межотраслевой институт собственности[4]. В подобных ситуациях, очевидно, нужно более тесное взаимоотношение юридического образования с правовой наукой, причем не на стадии изложения найденных решений, а уже в процессе постановки проблем. Только тогда подготовка юристов станет отвечать потребностям постоянно развивающейся практики.
Таким образом, актуализация форм и способов правопонимания, начиная с поиска альтернативы советскому (ленинско-сталинскому) решению о соотношении геополитических и этнокультурных факторов, с реализации
[1] Там же.
[2] Лаптева Л.Е. Политико-правовые ценности: история и современность // Государство и право, 1997, №7.
[3] Левакин И.В. О современной российской юридической регионологии (к постановке проблемы, ее научном статусе и возможностях преподавания) // Государство и право, 1997, №10
[4] Морозова Л.А. Государство и собственность (Проблемы межотраслевого института) // Государство и право, 1996, №12. С.19-32.
признания евразийства, характера делегирования полномочий, специфики интеграционных процессов, европеизации юридического образования, повышения роли общетеоретических и философско-правовых дисциплин и потребности в юристах с глобальным мышлением, специального анализа проблем юридической регионологии, - и все это на базе системного подхода и с учетом институциональной природы правовых институтов, а также на основе тесных взаимоотношений юридического образования с правовой наукой уже на стадии постановки проблем, позволяет говорить о сложном, но реально происходящем процессе становления правовой культуры в казахстанском обществе.
Взаимодействуя с национальными обычаями, обыкновениями и традициями, принципами казахстанской государственности, исторически сложившимися как культурные нормы, привнося в общественную жизнь знания и конструкции современных правовых институтов, правовые системы и школы права придают Республике Казахстан как новому суверенному государству оригинальную правовую форму, с которой он входит в XXI век.
С особенностями формы государства, специфики демократии и правовой системы Казахстана связаны его место в мировом сообществе будущего столетия, выбор союзников и друзей, геополитическое влияние и авторитет.
Представляется, что в контекстах интеграционных процессов в СНГ и формирования многополярного мира обозначенные проблемы актуальны как для стран Содружества, так и для других государств, интересны как в плане общей теории права, так и в контексте сравнительно-правоведческих исследований.
Взаимодействуя с национальными обычаями, обыкновениями и традициями, принципами казахстанской государственности, исторически сложившимися как культурные нормы, привнося в общественную жизнь знания и конструкции современных правовых институтов, правовые системы и школы права придают Республике Казахстан как новому суверенному государству оригинальную правовую форму, с которой он входит в XXI век.
С особенностями формы государства, специфики демократии и правовой системы Казахстана связаны его место в мировом сообществе будущего столетия, выбор союзников и друзей, геополитическое влияние и авторитет.
Представляется, что в контекстах интеграционных процессов в СНГ и формирования многополярного мира обозначенные проблемы актуальны как для стран Содружества, так и для других государств, интересны как в плане общей теории права, так и в контексте сравнительно-правоведческих исследований.