1. Актуализация изучения проблем парламентаризма. Идея рассмотрения разделения и взаимодействия «ветвей власти» как субъектов в многополюсном политико-правовом пространстве.

Актуализация изучения проблем парламентаризма, помимо усложняющихся законотворческих задач юридической практики и сложностей обеспечения демократического характера грядущих выборов, связана с изменением правовой и политической культуры общества, необходимостью введения правовых и политических отношений власти в рамки конституционного правопорядка, систематизации соответствующих норм и институтов права.
По мере того, как в ситуации выбора пути развития и наличия трех полюсов притяжения общественных симпатий - социалистического, традиционалистского, либерально-демократического - закрепляется приверженность либерально-демократическим ценностям, упрочивается и стремление к использованию апробированной западной цивилизацией системы правового самоограничения власти, что подразумевает урегулированность отношений власти законом. Согласно ст.3 п.4 Конституции РК 1995 года «Государственная власть в Республике едина, осуществляется на основе Конституции и законов в соответствии с принципом ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную ветви и взаимодействия их между собой с использованием системы сдержек и противовесов». Тем самым утверждается формирование единого, но многополюсного политико-правового пространства осуществления власти.
Метафора «ветвей власти» удачно подчеркивает как единые корни всех органов государственной власти, принадлежность их единому организму, так и разделенность их функций (компетенций). Но эта метафора «дерева с ветвями» не очень удобна для выражения взаимодействия властей между собой, их взаимного ограничения. Поэтому в данном контексте нам представляется более удачной метафора многополюсного пространства осуществления власти, в котором разделенные власти выступают как субъекты, взаимодействующие по единым «правилам игры» и подчиненные единому общегосударственному интересу, служащие некоторой общей для них Государственной Идее.
В рамках закрепленного Конституцией РК 1995 г. демократического государственного устройства единственным суверенным субъектом (источником) государственной власти является народ Казахстана, осуществляющий свою власть непосредственно через республиканский референдум и свободные выборы (статья 3). Так, исходя из своего

суверенного права, народ Казахстана принял Конституцию 1995 г. и избрал новый Парламент. В других случаях, согласно конституции, народ делегирует осуществление своей власти государственным органам. При этом право выступать от имени народа принадлежит Президенту, а также Парламенту в пределах его конституционных полномочий. В пределах делегированных им полномочий от имени государства выступают Правительство Республики и иные государственные органы (статья 3).
Таким образом, субъекты государственной власти Республики (а их больше, чем традиционные три «ветви власти»; к их числу, помимо Парламента, Правительства и судов, согласно Конституции 1995 г. можно отнести Президента (раздел III), Конституционный совет (раздел VI), Прокуратуру (статья 83), органы дознания и предварительного расследования по уголовным делам (статья 84), органы местного государственного управления и самоуправления (раздел VIII)) формируются политическим и административным путем, но их полномочия и правила взаимодействия с гражданами и между собой с самого начала помещены в правовые рамки. Соответственно, пространство взаимодействия субъектов государственной власти между собой является по своей природе политико-правовым. Особое место в этом пространстве принадлежит законодательной власти, призванной путем издания соответствующих нормативных актов конкретизировать установленные Конституцией «правила игры» между полюсами власти.
На качестве работы Парламента и взаимодействия ветвей власти то или иное теоретическое решение проблем парламентаризма сказывается как непосредственно (через превращение выводов теории в «руководство к действию»), так и опосредованно - через формирование тех или иных установок, стереотипов правопонимания, оказывающих влияние на политическую и правовую культуру избирателей и депутатов, чиновников и судей - что тоже в конечном счете сказывается на практике.
В первые годы независимости Казахстана определяющее значение имело непосредственное воздействие теории: ведь переход от системы Советов как «работающих корпораций», формально сосредотачивающих всю полноту государственной власти, к современным формам парламентаризма осуществлялся «по чертежам» ученых-конституционалистов. Этапы становления парламентаризма в Казахстане закреплены в формулировках таких правовых документов, как Декларация о государственном суверенитете Казахской Советской Социалистической Республики 1990 г., Конституция Республики Казахстан 1993 г. и Конституция Республики Казахстан 1995 г. Как отмечает в Послании к народу Казахстана от 30 сентября 1998 г. Президент Республики Н.А.Назарбаев, «за первые семь лет существования нашей страны у нас сложилась важная традиция парламентской деятельности в делах нашего государственного управления».

За эти годы накоплен большой опыт как законотворческой деятельности, так и формирования состава законодательного органа путем демократических выборов. Но для устойчивого укоренения на культурной почве Казахстана ранее «чуждых» ей институтов «буржуазного» парламентаризма необходимо закрепление в политической и правовой культуре нашего общества некоторых базовых идей, на которых основываются эти институты в государствах, ориентирующихся на либерально-демократические ценности. Ведь эти институты - Парламент и демократические выборы - входят в число «несущих» элементов конструкции конституционного строя современного Казахстана. И их характер в полной мере отражает характер казахстанского конституционализма в целом, который, как подчеркивает Президент Республики Н.А.Назарбаев, «обусловлен особенностями его становления в результате исторического преодоления элементов социалистического псевдоконституционализма и окончательного утверждения либерально-демократических ценностей, объективно необходимых Казахстану для достойного существования и развития в мировом сообществе»[1]. При этом принципиально новую методологическую рамку анализа проблем парламентаризма задает процесс становления Парламента как реально действующего законотворческого и представительного института, действующего на основах состязательности.

2. Состязательный институт как коллективный субъект. Либеральный институционализм.

Под состязательными институтами мы понимаем здесь структуры типа суда или парламента, обладающие нормативно определенными процессуальными формами и подразумевающие взаимодействие сторон, интересы которых не совпадают. При состязательном взаимодействии фракций в парламенте каждая из сторон, стремясь в каждом конкретном случае придать делегированной им воле своих избирателей определенное содержание, пытается выстроить стройную аргументацию и систему доказательств собственной версии законопроекта, которая может ставиться под сомнение другой стороной.
Процессуальная форма, закрепляющая процедуры принятия решения состязательного института - это своего рода «логика, вынесенная вовне», которой следует институт как коллективный субъект. Подобной коллективной субъектностью может обладать институт-корпорация, который, как заметил еще основатель институционализма Морис Ориу,
[1] Н.А.Назарбаев. Без подлинного конституционализма нет открытого цивилизованного общества / Толковый словарь Конституции Республики Казахстан. - Алматы: Жетi жарfы, 1996. С. 17-18.

отличается от традиционно рассматриваемых правоведением институтов-вещей.
Обычно юристы называют институтом обособленную группу юридических норм, регулирующих однородные общественные отношения: например, институты собственности, брака, наследования. Это институты-вещи. Социологи расширяют определение института с юридических норм на все социальные нормы и включают в понятие «социального института» также и сами отношения, регулируемые этими нормами: например, институты всенародного референдума, президентских и парламентских выборов, а иногда - и организации, в рамках которых эти отношения осуществляются: например, институты образования или правосудия. Это институты-корпорации. К этой группе можно отнести и парламент как институт законодательной и представительной власти.
Наличие у парламента коллективной субъектности позволяет ему, во-первых, выступать одним из субъектов государственной власти в политико-правовом пространстве ее осуществления, и, во-вторых, консолидировать политическую волю граждан, избравших состав данного парламента и доверивших ему законодательные полномочия. Но эта консолидация воли происходит путем политической борьбы, что отражает многообразие общественных интересов, представленных в Парламенте.
Предложенная М.Ориу синтетическая методология институционализма подразумевает соединение социологического и формально-юридического методов рассмотрения. Ключевое для этого подхода понятие института традиционно как для правоведения, так и для социологии, и дает надежду на объединение положительных достижений как социологической юриспруденции, так и нормативистски-позитивистских взглядов на право. Однако приведенные определения справедливы, но неполны, так как оставляют за скобками мышление, без которого невозможно воспроизводство ни норм, ни соответствующих отношений, а организации превращаются в псевдоформы. Именно мышление, носителем которого является профессиональное сообщество, позволяет организационно-учрежденческой форме не вырождаться, а вмещать в себя содержание воспроизводимых с ее помощью культурных норм.
Мышление следует некоторой направляющей Идее ценностного характера: так, ученый следует Идее Познания Истины, школьный учитель - Идее Образования, а военнослужащий - Идее Защиты Отечества. Поэтому, дополняя ранее приведенные определения, М.Ориу признает правовой институт также юридической формой реализации направляющей идеи и, тем самым, помещает свою концепцию институционализма в русло традиции классической либеральной философии права, подчеркивавшей, что право есть форма социального бытия свободы, и поэтому в основании правопонимания лежит Идея Права как производная от Идеи Свободы.

Поэтому мы вправе назвать данный подход либеральным институционализмом.
Не считая возможным спиритуализировать понимание Идеи права, как это делали представители философского идеализма, мы предлагаем развитие либерального институционализма на основе современных культурологических понятий. Соответственно, модернизируется и понятие правового института, которое должно теперь сочетать качества формально-юридического, социального и культурного (социокультурного) института.
Согласно Морису Ориу институт-корпорация включает в себя людей, мышление и деятельность которых организованы процессуальной формой посредством набора общественно признанных процедур. В рамках социокультурной трактовки института следует также признать, что формальные процедуры должны быть культурно-символически и в некоторых случаях даже ритуально закрепленными, благодаря чему они и связывают мышление и деятельность людей с направляющей идеей данного института. А данная идея, став культурно укорененной, осознается сообществом, образующим институт-корпорацию, в качестве одной из его «вечных ценностей».
Если первоначально тот или иной круг лиц, объединившийся для достижения определенных целей в ходе совместной деятельности, выступает только как “социальное тело”, как организация, то с момента, когда входящие в его состав индивиды начинают осознавать социокультурную функцию, предназначение, Идею данного образования, оно уже является не просто организацией, но институтом. Понимание этого момента особенно важно при изучении проблем парламентаризма. Если в социологической и формально-юридической трактовках нам достаточно понимания института только как организации, то в социокультурной трактовке институт имеет не только “тело”, но и “душу”. Таким образом, основным отличительным признаком института от “просто” организации или учреждения, служит наличие идеи, направляющей активность индивидов и осознаваемой ими. В комплексе с процессуальной формой и ее ритуально-символическим закреплением данная направляющая идея образует институциональную форму института-корпорации.
Для обеспечения устойчивости институциональной формы создаются опоры двух типов. Первый тип - это материальные опоры (М) в виде определенных инфраструктур или технологий, словом, всего того, что связано с материальной “посадкой” института. Второй тип - духовные опоры (Д): укорененность института в духе народа, традициях и т.д., что подразумевает безусловность с точки зрения “нравов” данного народа в данную эпоху прежде всего институциональной Идеи и культурную приемлемость соответствующих ей формальных процедур, системы мест и т.д. Выделенные компоненты в совокупности образуют схему состава института (см. схему 1).

Дизайн книги - это искусство объединения содержания, стиля, формата, оформления и последовательности различных компонентов книги в единое целое. По словам Яна Чихольда, "методы и правила, которые невозможно улучшить, вырабатывались веками. Чтобы создавать идеальные книги, эти правила нужно вернуть к жизни и применять.
Начальная часть, или предварительные замечания, - это первый раздел книги, и обычно это самый маленький раздел с точки зрения количества страниц. Каждая страница подсчитывается, но ни на отображаемых страницах, ни на пустых страницах ни номер фолианта, ни номер страницы не указаны и не напечатаны. института (см. схему 1).





Схема 1

3. Парламент как состязательный институт власти. Институциональная идея парламента как выразителя общегосударственного интереса, а не интересов политических партий.

Рассмотрим приложение данной схемы к парламенту как институту власти, построенному на принципе состязательности. Применительно к законодательной власти процессуальной формой осуществления властного отношения является законодательный процесс: от законодательной инициативы до определения условий и срока введения в действие закона. Процессуальная форма власти подразумевает также организованные и формально определенные места в механизме законодательной власти (фракции, депутатские группы, комиссии, Президиум и т.д.), между которыми устанавливаются отношения субординации, иерархии, стратификации; процедуры и правила взаимодействия субъектов, занимающих такие места. В некоторых случаях для более формализованного обозначения правомочий (компетенции) в различных звеньях аппарата (механизма), осуществляющего власть, вводятся специальная одежда (мундиры) и знаки различия; формальный признак представляет как синоним официального.
Институциональная форма законодательной власти проявляется также в ее соотношении с иными субъектами государственной власти, которые также являются полюсами единого политико-правового пространства осуществления власти; в организации структуры и определении регламента деятельности законодательного органа. Как один из институтов государственной власти законодательный орган не руководит властью прямого, непосредственного действия, как Совет народных депутатов, а посредством издания законов формирует и контролирует способы и условия ее функционирования и реализации ее актов. К числу органов власти, имеющих полномочия прямого, непосредственного действия, помимо органов исполнительной власти разных уровней, можно отнести Президента, Прокуратуру, органы дознания и предварительного расследования по уголовным делам, органы местного самоуправления. С правовых позиций

задачей законодательной власти является создание таких требований, конструкций, правил, которые бы способствовали поддержанию равновесия, равноправия, равенства непосредственной власти и населения, а также граждан (и их общностей) между собой.
Символизм законодательной власти подчеркивает ее единство с другими ветвями государственной власти и проявляется во внешних атрибутах, знаках, эмблемах, графически, текстуально, музыкально выраженных. Символами власти являются Герб, Флаг, Гимн.
В институциональной организации власти вводятся, в соответствии с принципами права, ограничения и на саму законодательную власть. Парламентарии, как правило, являются лишь представителями различных гражданских интересов, что неизбежно по рождает по меньшей мере две проблемы. Первая заключается в некомпетентности сам их депутатов в решении ряда профессиональных вопросов; вторая - в их приверженности сиюминутным интересам, особенно связанным с распределением конкретных благ, что может повлечь за собой попрание интересов общегосударственных. Поэтому необходимо провозглашение общегосударственных идеалов, ценностей, неизменяемых моментов государственного устройства, которые закрепляются в Конституции. Для контроля за исполнением Конституции, в т.ч. и законодательной властью, необходимо учреждение особого органа. По Конституции Республики Казахстан 1995 г. - это Конституционный Совет.
Идея и предназначение государственной власти выражается также в государственной идеологии, обосновывающей необходимость, например, в условиях Казахстана усиления государственного регулирования, целям которого должны служить законы. Однако понимание этих особенностей законодательной власти в Казахстане невозможно без уяснения смысла ее базовой институциональной идеи, который состоит в добровольном отчуждении воли граждан через механизмы представительства ради реализации тех благ, которые индивидуальная воля не может достичь непосредственно, но приобретает лишь опосредованно, через государство.
Современные государства реализацию этих благ граждан, составляющих в совокупности их Общее Благо, обеспечивают через поддержание системы общественных возможностей, гарантированных всем гражданам. Если государство утверждает себя как правовое, то эта система возможностей понимается в духе Идеи Права, что означает рассмотрение этих возможностей сквозь призму Идеи Свободы и принципа формального равенства. В либеральной традиции философии права, к которой принадлежит и либеральный институционализм, право подразумевается социальным бытием свободы, а принцип формального равенства - формальной мерой этой социальной свободы. На этих философских основаниях, заложенных еще в XVII веке Г.Гроцием, Т.Гоббсом, Дж.Локком

и другими мыслителями, базируется понимание системы общественных возможностей, гарантируемых государством, как прав и свобод.
В отличие от социалистических учений, концентрирующих свое внимание на проблеме справедливого социального распределения конкретных благ, либеральная мысль заботится о справедливом распределении общественных возможностей, для чего и был предложен принцип формального равенства. Право, следуя метафоре В.С.Нерсесянца, выступает здесь как «математика свободы», а права и свободы есть блага не в конкретном, а в формальном смысле.
Права и свободы различны по своему правовому статусу. Часть из них тесно связаны с индивидом, это - личные, частные права и свободы. В их осуществлении достаточно проявления индивидуальной воли и поддержания стабильного характера функционирования правовых институтов. Хотя последние и обеспечивается законами, но как само законодательство, так и правовые институты долгое время устанавливались не политическим путем, а либо «мудрым правителем» (Хаммурапи), либо «великим законодателем» (Ликург), либо жрецами (Законы XII таблиц) и санкционировались опять-таки не политическим механизмом, а традицией в форме сакрализованного обычая.
Однако, поверх частных и личных, постепенно выявляются еще такие права и свободы, которые касаются «общих дел» (res publica), то есть вещей, где действительно могут пересечься интересы различных индивидов и их общностей, что может привести к «войне всех против всех». Это публичные (общественные) права и свободы. В «цивилизованных» правовых системах, характерных для европейской культуры, они не могут быть реализованы непосредственным образом или через традиционные правовые институты, а только опосредованно - через политические институты и государство.
Задачей государства в таком случае становится, во-первых, поддержание стабильного характера функционирования правовых институтов, гарантирующих личные права и свободы, и, во-вторых, обеспечение ряда «общих функций», использование которых затрагивают всех или большинство граждан и урегулировано публичными правами и свободами. К таким функциям относятся, например, строительство дорог, поддержание обороноспособности страны и т.д. В обмен на решение этих двух задач народ и повинуется своим правителям, принимая власть государства добровольно, а не под угрозой насилия. Укорененность этой идеи в духе народа, традициях и т.д., безусловность ее с точки зрения “нравов” данного народа в данную эпоху служит важнейшей духовной опорой власти, что подразумевает культурную приемлемость соответствующих ей формальных процедур, системы мест и т.д. Это относится и к исполнению законов, которое в таком случае становится «автоматическим» (закон исполняется даже тогда, когда неизвестно его содержание), и к законотворчеству: принятые парламентом законы не должны восприниматься как нечто чуждое

и навязанное сверху, что в условиях политической демократии обеспечивается механизмами представительства.
Представительство на уровне принципа означает проявление всех наиболее существенных общественных интересов, прежде всего экономических. Представительство различных слоев (групп, страт, общностей) граждан в органе законодательной власти значимо и с позиций достижения согласия как условия развития казахстанского общества.
Гражданин имеет право на собственную общественную активность и на участие в правотворческой (законодательной) деятельности непосредственно и через представительство. Этим гражданин отличается от подданного. Поданный - лишь субъект, которому закон «даруется», а гражданин либо сам, либо через представителя участвует в его формировании.
Представительство есть необходимое условие действия принципа демократизма. Общественные интересы субъектов в области законодательного регулирования должны быть представлены и проявлены, а напряжения, трудности в социальных процессах должны стать предметом рассмотрения законодателей. Итогом рассмотрения могут стать меры сглаживающие препятствия, снимающие затруднения, либо использующие общественные проблемы для развития общества в определенном направлении.
Обеспечиваемые властью «общие функции» и гарантируемые права - а вовсе не армия и полиция, как принято думать, служат ее важнейшими материальными опорами. Именно на основе подобного подхода к власти Римская империя сделала доступным для своих граждан такие вещи, которые при иных обстоятельствах и иным субъектам были бы недоступны, т.е. находились за пределами их бытия и за границами их реальных возможностей. Гражданин Римской империи, напротив, мог приехать в любую провинцию, где живут инородцы, уже имея определенные формальные подпорки (юридические фикции), на которые можно опереться в отношениях с местными жителями. И за счет апелляции к правовой форме решить вопросы владения имуществом, купли-продажи и некоторые другие, а также урегулировать ряд конфликтов, обратившись к соответствующему должностному лицу (претору и т.п.).
Осуществление «общих функций» и гарантирование прав должно обеспечиваться властью гражданам «бесперебойно», как подача электроэнергии или работа метрополитена, вне зависимости от успеха на выборах той или иной политической партии или проведения в парламенте отвечающего одной из партийных идеологий пакета законопроектов.
Усиление интереса к проблемам парламентаризма в Казахстане определяется еще и тем, что впервые выборы в Парламент пройдут не только по одномандатным округам, но и по партийным спискам. Как в этих условиях на фоне многообразия партийных идеологий проявится всеобщий интерес государства? Ведь в политико-правовом пространстве действуют

различные субъекты, ставящие свои собственные цели и стремящиеся их достичь. Именно поэтому политико-правовое пространство устраивается таким образом, чтобы быть отделенным от сферы действия непосредственной власти, обладающей механизмами принуждения. В то же время политико-правовое пространство перестает быть только пространством закрытого от общества, кулуарного взаимодействия «властей» - оно становится открытым по отношению к гражданам и создаваемым ими политическим объединениям.

4. Структура политико-правового пространства, открытого по отношению к гражданам. Место парламента и института свободных выборов в таком пространстве

Хотя, как известно, «война есть продолжение политики другими средствами», политика не является прямым применением силы. Политическая борьба – это не непосредственная «война» за обладание объектом интереса или зоной влияния. Напротив, «она прежде всего есть борьба за то, чтобы знать, кто имеет право говорить и от имени кого, то есть борьба за предоставление слова и искусство говорить за группы»[1].
Современный французский социолог Патрик Шампань, со ссылкой на этнологию, утверждает, что подобная разделенность политического и непосредственно-силового воздействий начала формироваться уже при выделении родоплеменных структур власти как их ритуально-символическая «аура», постепенно становящаяся важной опорой протоинститутов власти: «Главный в примитивных обществах – это тот, кто умеет говорить, или, что одно и то же, кто имеет право и обязанность говорить за племя. Это тот, кто властвует над племенем, властвуя над словами племени, и кто должен мобилизовывать свой ораторский талант, чтобы убеждать и усмирять разногласия»[2].
В подобной ситуации, когда нет возможности прямо воздействовать на объект политического интереса, политика строится по принципу борьбы за ограниченный ресурс и косвенное влияние на соперника, обладающего качественно иным ресурсом, через формирование условий. Соответственно в политико-правовом пространстве выделяются слои: политических событий, политической коммуникации и легитимизации.
Политическое событие есть публичная экспликация пересечения политических интересов различных субъектов на «арене политической борьбы». Как правило, борьба ведется вокруг какого-либо конкретного предмета, который является либо непосредственным объектом
Шампань П. [1] Манифестация: производство политического события // Вопросы социологии. 1992. № 2. Т. 1. С. 52. Курсив наш.
Шампань П. [2] Указ.соч. С.59.

политического интереса (место в парламенте, проведение какого-то государственного решения и т.д.), либо символическим «заместителем» такого объекта.
Благодаря медиа-технологиям политические события становятся достоянием всех. А в некоторых случаях “четвертая власть” не довольствуется функцией информирования общества и превращается в участника политической борьбы, для чего начинает заниматься «производством событий», конструированием особой «виртуальной реальности». Для этого современные медиа-технологии располагают широким арсеналом средств: от «репортажа с места события» до сложных приемов видеомонтажа.
В политической коммуникации по определенным «правилам игры» происходит выяснение, проявление и формулирование воли индивидов и их особенностей. «Состязающимися сторонами» политической коммуникации могут быть отдельные публичные политики, политические институты, государство. Коммуникация, как правило, концентрируется на определенных политических событиях, а в некоторых случаях и сама может их порождать. В большой степени политическая коммуникация сосредотачивается в стенах Парламента и непосредственно вокруг него.
Политическим событием функционально может стать любой факт, приводящий к поляризации пространства коммуникации, в том числе и высказывание одного из ее участников. Появление противоположных сторон в пространстве коммуникации происходит тогда, как правило, когда эксплицируются основания политической позиции, которую занимает данный субъект. Основные типы подобных оснований следующие: интерес (государственный, классовый, групповой, национальный и т.д.), представляемый тем или иным политиком; учение или идеология, отстаиваемые им; рациональный расчет или расчетная схема (стратегема), следование которой определяет политическую линию данного субъекта как «искусство возможного».
Предъявление оснований политических позиций может производиться самими политиками, «реконструироваться» их оппонентами, а также осуществляться «четвертой властью» за счет интервьюирования представителей различных политических сил, политической публицистики. Собственно, без СМИ полноценная политическая коммуникация сегодня и невозможна: именно они обеспечивают политикам возможность публичного обращения и влияния на «электорат», «массы» или «целевые группы». Но необходимо сказать больше: возможность выделять и сопоставлять основания противоборствующих политических течений в соединении с технологиями «производства событий» превращает современные средства массовой информации в средства массовой коммуникации.
В каждом из слоев политико-правового пространства действуют в качестве субъектов отдельные публичные политики, политические институты, государство, власть и политическое влияние которого также

распределена между рядом институтов. Государство отличается от иных институтов политико-правового пространства тем, что является «первым среди равных» политических институтов и должно поддерживать всеобщую (т.е. единую и равную для всех) законность и порядок. Именно государство признается тем политическим субъектом, в основаниях позиции которого лежит отстаивание интересов общества в целом. И только за ним – как правило, в лице судебной власти – признается функция оценки законности политических действий различных субъектов. Эта функция соответствует слою легитимизации в политико-правовом пространстве. В части законов, уже принятых Парламентом, эта функция принадлежит Конституционному Совету. Однако Парламент, деятельность которого относится преимущественно к слою политической коммуникации, связан со слоем легитимации и другим способом: через институт выборов. Наличие и свободный характер данного института обеспечивают в условиях политической демократии легитимность самой законотворческой деятельности.
Реконструкция структуры политико-правового пространства помогает не только понять место различных институтов власти и желательный способ их взаимодействия, но и выделить принципы институционализации власти, которые впервые в истории были осознаны и частично реализованы в Древнем Риме (в отличие, например, от империи Александра Македонского):
1. Политико-правовое пространство (прежде всего, «арена политической борьбы») должно быть отделено от сферы непосредственного действия властного отношения;
2. Политико-правовое пространство должно быть структурировано в соответствии с вышеизложенной трехслойной схемой. Так, в Риме слой политических событий получил материализацию на Форуме; слой политической коммуникации – в Сенате; слой легитимизации – в республиканском законодательстве (а позднее – в императорском законодательстве и в безусловном признании божественного характера власти императора);
3. Процессы «вхождения во власть» (т.е. превращения одного из политических субъектов в субъекта власти) и движения по ее “коридорам” были помещены в рамки формальной процедуры и подчинены закону. В случае Парламента это обеспечивается механизмами представительства и институтом свободных выборов.
И несмотря на то, что на практике часто происходило нарушение правил «политической игры», превышение властных полномочий, возникали злоупотребления властью, судьба Империи уже не зависела всецело от воли одного человека. Возможная по чисто человеческим причинам ошибка правителя не затронула бы основ государственности. В результате институциональная форма стала каналом для определенного рода

отношений, наполнявших его содержанием властных решений. И эта форма определяла одни типы отношений (и решений) как возможные, а другие – как невозможные (по содержанию, по существу дела) в рамках данного института власти, что обеспечивало стабильность власти в целом. И только когда в условиях общественных изменений устойчивость институциональной формы власти из блага превращается в недостаток, необходимо вмешательство законодателя.
Для понимания предмета деятельности законодателя чрезвычайно значим тот момент, что институциональная форма власти определяет и ограничивает не конкретное содержание властных отношений, а тип содержания и принимаемого решения. Именно благодаря такому способу опредмечивания категориальной пары «форма–содержание» в процессе институционализации становится возможным оформление ситуации взаимодействия множества субъектов, действующих исходя из своих собственных, несводимых друг к другу и часто антагонистичных оснований. Вначале это оформление происходит в процессе законотворчества благодаря процессуальной форме прохождения законопроекта. А затем достигнутый компромисс «опрокидывается» на тот тип социальных ситуаций, которые входят в предмет регулирования нового закона.
Законодатель по форме не может действовать «эксклюзивно», в интересах отдельной партии или группы лоббистов: при институционально-правовом устройстве политико-правового пространства (в отличие от пространства реализации «полновластия советов» под чутким руководством коммунистической партии) это запрещает принцип формального равенства. Поблажка, предоставленная конкретному лоббисту, автоматически распространится на весь класс подобных ситуаций. В результате получается аналог «невидимой руки», описанной Адамом Смитом в политэкономии: в условиях открытого политического «рынка» отдельно взятый лоббист, заботящийся о своей конкретной ситуации, вынужден думать о целом классе подобных ситуаций, то есть заботиться об интересе, имеющем уже не индивидуальную, а общественную значимость. Гениальность изобретения парламента как состязательного института состоит в том, что он сам представляет собой политико-правовое пространство, «сосредоточенное в одном зале». Именно поэтому «правила игры», выработанные парламентом, могут быть распространены на «большое» пространство. Важно лишь обеспечить подзаконность самого парламента (т.е. чтобы врач испробовал лекарство на себе) и соблюдение Конституции.
Из вышеизложенного следует, что подлинная правовая реформа в постсоциалистическом обществе должна иметь характер институциональных преобразований, (ре)институционализации.
Антиправовые и антиинституциональные тенденции в Казахстане живучи. Их поддерживают сознательно представители консервативного направления, убежденные в силе чисто управленческого воздействия на

общественные процессы. Их поддерживает и инерция общественного сознания и практики. Ведь по сравнению с настройкой сложного и точного, как швейцарские часы, механизма состязательности кажется куда проще вернуться к апробированной системе с одной «партией власти» (при отсутствии или чисто декоративной роли других политических сил) - и править высокой начальственной волей под лозунгами «заботы о благе народа».
Противостоять названным тенденциям способны лишь сознательные и последовательные усилия по институционализации публично-правового порядка. Его утверждение стабилизирует процесс становления в Казахстане подлинно демократического общества и правового государства, способствует прорыву из царства правовой темноты к ценностям правовой культуры.